Девушки из Блумсбери

– Она помогала мне укреплять эти полки менее ценными книгами с третьего этажа. Мы добавили Берни – Фанни – она жила всего в нескольких кварталах отсюда, ты знал? – и мадам де Сталь, и миссис Редклифф тоже.

– Думаешь, стоит так смешивать новые и старые книги?

– Вечный продавец, – пробормотала Вивьен.

Он чувствовал ее взгляд на своей обнаженной спине. Пока он бродил по залу, она продолжала сидеть на высоком табурете, непривычно безмятежная и довольная, привлекательно закинув одну ногу на другую. В это мгновение Алек испытывал более искреннее счастье, чем за многие годы, что одновременно возбуждало и пугало его.

В поисках быстрого отвлекающего маневра он достал одну из новинок и перевернул ее.

– Элизабет Лейк?

– Литературный реализм. Очень несентиментальный.

– Как ты, – сказал он, ставя книгу обратно на полку. Вивьен промолчала, и он понял, что возвращается к знакомому паттерну поведения, добавляя: – Вдова Джорджа Оруэлла довольно привлекательна.

– Жаль, что «Горизонт» закрывается. – Вивьен соскользнула с табурета и прошла из-за кассовой стойки к секции периодических изданий напротив Алека. – Интересно, остался ли у нас последний выпуск.

Алек знал, что не остался. Он купил все четыре экземпляра в день, когда их доставили.

– Сомневаюсь, – ответил он, стараясь выдерживать в голосе безразличие. – Грейс держит ежемесячные поступления в ежовых рукавицах, сама знаешь.

Вивьен покачала головой.

– Она говорила, что добыла еще несколько экземпляров, когда стало известно о закрытии.

Алек закусил губу, внутренне проклиная себя за само упоминание Сони Блэр в детской попытке поддразнить Вивьен. Он мог только смотреть с растущей паникой, как она весело пробегает крашеными ногтями по обложкам различных журналов, литературных сборников и газет.

– Ага, вот и он. Ноябрь 1949. – Она вытянула последний экземпляр последнего номера «Горизонта», чтобы изучить содержание, тогда как Алек отвернулся от полок.

– Алек…

Он не поворачивался, мысленно костеря себя.

– Алек, ты издался?

Он пожал плечами в жесте, намекающем на поражение. До него оставалось недолго.

– «Девушка из магазина», – услышал он бормотание Вивьен. Она начала яростно перелистывать страницы, пока не нашла рассказ.

Он наконец обернулся, чтобы молча, угрюмо следить, как ее прекрасные губы с размазанной помадой, так недавно завлекающие, беззвучно складываются в слова. Он никак не мог остановить ее или этот миг. Часы соскальзывали с прикроватной башни из книг, и он не мог их поймать, снова.

И затем, будто в плохом кино, литературный журнал был брошен на пол, под ноги, а табличка полетела в пустую корзину для бумаг под стойкой, в смертной воронке грохоча ко дну.

Разрядка подошла к концу.

Глава двадцать третья

Правило № 32

Персонал не должен позволять дружбе мешать работе

После нахождения «Мумии!» и тайного происшествия в заднем кабинете мистера Даттона Эви Стоун больше прежнего пряталась на третьем этаже «Книг Блумсбери». Казалось, только Эш заметил смену ее настроения, когда приносил время от времени чашку чая. Однажды, пытаясь ее подбодрить, он неожиданно предложил – раз уж у них двоих был выходной, но не было в Лондоне родных – пойти в воскресенье на обед в его любимый ресторан в Ист-Энде.

Поскольку Эви никогда прежде не бывала в этой части Лондона, она испытала облегчение, увидев Эша, ждущего ее на выходе со станции «Олдгейт» ровно в полдень. Костюм вместо шерстяного джемпера поверх рубашки с галстуком придавал Эшу в очках в тонкой оправе и с черными волнистыми волосами очень благородный вид. Что-то в Эви просветлело от одного его вида. Он не подошел, чтобы приветствовать ее каким-либо прикосновением, только кивнул и улыбнулся. В этот момент Эви почувствовала, как ее сердце чуть заметно, но ощутимо сжалось во второй раз в ее жизни.

Это было редкое пересечение эмоциональной и социальной пропасти, которую Эви сконструировала вокруг себя после того, как была вынуждена уйти из школы в четырнадцать и начать заботиться о себе. Она на собственном горьком опыте узнала, что амбиции должны идти изнутри, чтобы никто не мог их у тебя отобрать. Многие годы учебы и погружения в старые книги дали Эви цель и утешение; замкнутость дала ей топливо для успеха.

Но стоила ли жизнь продавщицы в книжном таких жертв, когда самое большее, на что она могла надеяться, – это забота о книгах и протирание с них пыли? После поступления в университет Эви распланировала всю свою дальнейшую жизнь, но теперь впервые почувствовала горький вкус иронии. Еще она гадала, не выстроила ли она эту пропасть по другой, менее преднамеренной причине: всегда приходится оставлять часть прошлого позади, чтобы расчистить пространство для чего-то нового.

Чтобы добраться до ресторана, Эви и Эш прошли на юг от Уайтчепел-Хай-стрит и свернули направо на тихую улочку с георгианскими домами. На перекрестке Эли и Сент-Марк-стрит в крайнем подъезде длинного дома восемнадцатого века был халяльный ресторан. Эш объяснил, что этот ресторан, один из всего шести индийских ресторанов во всем Лондоне, возник по нужде.