Девушки из Блумсбери

– Ты слышал, что… – Эви оборвала себя. Ей показалось, словно она все неправильно понимала: якобы безобидное присутствие Стюарта Уэсли, давление окружающей толпы и цену того, что Эшу приходилось это игнорировать, ощущение его рук на ее – даже ее собственные чувства к нему.

Они продолжили путь к магазину в молчании, максимально далеком от комфортного. Эш казался раздраженным всем вокруг, даже ею. Эви вспомнила, что однажды сказал деревенский доктор в Чотоне: все в жизни либо предупреждение, либо причина. Она снова избежала Стюарта Уэсли, тот ужасный мужчина на улице давно ушел, а Эш шагал рядом с ней, как часто делал. И все же это возвращение к привычному – статус-кво – казалось ей обманчивым в своей простоте. Что-то сместилось – что-то в ее понимании того, чему они с Эшем противостояли и, боялась она, что пряталось глубоко в самом Эше.

Предупреждение или причина. Прошлое, настоящее и будущее – все было связано, пусть даже она не могла понять как. Эви знала, что ее сила не в этом. Она не была создателем и определенно не имела философской жилки. Вместо этого она надеялась поделиться словами и идеями женщин, давно ушедших из этого мира, женщин, которые больше не могли говорить, но в своем намерении не молчать по-прежнему могли оказывать влияние – даже сейчас. Эви верила, что ее изучение прошлого стоило того, но хотела, чтобы открытое ей продолжало эхом расходиться в будущее. На дворе был 1950 год, и миру после всепоглощающей войны снова был дан второй шанс. Люди могли учиться только на прошлом, и все как будто хотели все забыть и перейти к будущему. Но там нельзя было найти уроков, только обещания. Эви приходилось гадать, насколько они окажутся пустыми – не только для нее, почти заполучившей потерянную книгу Джейн Уэбб, но и для женщин, освобожденных войной, мужчин, идущих к новым жизням в новых странах, и всех раненных и изувеченных выживших, оставшихся позади.

Глава двадцать девятая

Правило № 38

Главный управляющий имеет исключительное право доступа к журналу протоколов магазина.

До начала лекции Беккета оставалось два часа, и Грейс в одиночестве сидела в роскошном ресторане на восточной стороне Рассел-сквер. Лорд Баскин пригласил ее и Вивьен на коктейли и легкий ужин в отеле «Рассел» перед большим мероприятием вечером. Это было так необычно, что даже Вивьен была немного сбита с толку, когда курьер принес в магазин приглашение.

– Нас увольняют? – спросила Грейс, вместе с Вивьен изучая графскую гравировку на бумаге.

Вивьен покачала головой.

– Это не в его стиле. А у него есть стиль, этого не отнять. Кроме того, помнишь всю ту информацию о компании, которой он поделился со мной после обеда с Дюморье? Такие вещи не будешь рассказывать сотрудникам, которых собираешься вышвырнуть. – Она замолкла. – Во сколько приглашение?

– Около шести.

– Ладно, я могу успеть. Сперва нужно сделать одно дело, а потом я встречусь с вами там.

Было уже далеко за шесть, а Вивьен все еще не появилась. Только лорд Баскин прогулочным шагом шел через соседнюю барную зону в сторону Грейс, легко пробираясь между стоящих на пути диванов и стульев. Отель «Рассел» три поколения был любимым отелем семьи Баскин, и нынешний граф явно легко мог найти дорогу через лабиринт публичных залов.

– Мне так жаль, пожалуйста, простите, – сказал он с обезоруживающей улыбкой, проскальзывая на другой конец изогнутого диванчика, чтобы они с Грейс сидели друг напротив друга. Благодарная за расстояние между ними, она неуютно поежилась под его взглядом.

– Мы можем посадить Вивьен посередине, когда она появится, – небрежно сказала она. – Как капризного ребенка.

– Ох, опять должен извиниться – вы не знали?

Он так искренне смотрел на нее, что сперва она ничего не заподозрила.

– Не знала чего?

– Мисс Лоури не сможет прийти. Меня на стойке ждала записка. Было уже слишком поздно, чтобы что-то менять. – Он заколебался. – Надеюсь, это не страшно.

Это было страшно. Она, в конце концов, была замужней женщиной и вне дома поздним вечером оказалась благодаря собственному жульничеству.

Отношения с мужем достигли самой низкой точки после его представления в магазине. Грейс знала, что человек настолько поглощенный собой, как Гордон, никогда бы не понял, как этот момент перед ее коллегами придал ей решимости. Чем бы она ни жертвовала ради мужа в последние годы, магазин оставался ее единственным от него бастионом – единственной вещью, к которой она не желала, чтобы он приближался. Вот почему она в то утро развернулась на Лэмбс-Кондюит все еще с горячим, горьким вкусом кофе на губах и ответила на объявление, своими элегантными формулировками скрывающее многочисленные причуды мистера Даттона.