Девушки с картины Ренуара

Валлери-Радо, такой же убежденный католик, как и Мориак, мечтает о том, чтобы «ввести Бога в литературу». Он отказывается от духовного сана для того, чтобы жениться и писать. Все это, по его мнению, равнозначно призванию священника. Овдовев к концу своей жизни, он станет монахом в одном из монастырей ордена цистерцианцев. Его будут называть отцом Иринеем. Но это потом, а пока он без устали, с настойчивостью миссионера, подталкивает Мориака к вступлению на тот же путь — семейной жизни и духовного роста. Они уже подумывают о том, чтобы вместе основать журнал, который помогал бы им в их борьбе. Мориак и Валлери-Радо желают собрать вокруг себя новое поколение людей искусства, создать сообщество католических писателей, музыкантов, живописцев и скульпторов.

Вечером 26 января 1911 года недавно женившийся Валлери-Радо вместе с супругой Полой принимает гостей в квартире на улице Ваграм, куда они недавно переехали. Обед организован специально для того, чтобы представить Франсуа Мориаку прекрасную Марианну Шоссон, прочимую ему в невесты. Девушка пришла в сопровождении матери, вдовствующей уже три года. Мориак, сравнивая Жанну со своей набожной матерью, суровой, всегда одетой в черное, находит, что мадам Шоссон «по-прежнему красива и слегка бесцеремонна». Зато все видят, насколько любезен и воспитан он сам. К счастью, Этьеннетта, старшая сестра Марианны, тоже присутствует на приеме вместе со своим мужем, Жаном Леролем, сыном депутата. А сам Жан — президент Союза католической молодежи. За непринужденной беседой Мориак не без содрогания узнает, что мадам Шоссон принимает в своей гостиной таких людей, которых мадам Мориак из-за их грехов не пустила бы на свой порог, а возможно, даже окропила бы его святой водой. Речь идет о певице Жоржет Леблан, любовнице Мориса Метерлинка, «красавице с золотыми волосами и зрачками цвета аквамарина», по словам поэтессы Люси Деларю-Мардрюс. Однажды она осмелилась выйти на сцену босой — весь Бордо был шокирован!

А помимо Леблан в доме Жанны Шоссон бывает романистка и танцовщица из кабаре Колетт Вилли, о которой известно, что она показывает не только босые ноги. Мориак не посмел признаться своей благочестивой матери, что во время кратковременного пребывания в Брюсселе он видел Колетт на сцене мюзик-холла (куда ему не следовало бы заходить). Вилли в процессе представления одну за другой снимала с себя звериные шкуры, чтобы в конце предстать в одеянии Евы. «Мне хотелось увлечь ее в темноту, накинув ей на плечи свое пальто», — позднее рассказывал Мориак.

Дом семьи Шоссон, чьи двери всегда были открыты для людей искусства, в том числе для богемной публики, непривычен уроженцам консервативного Бордо. Парижские нравы идут вразрез со строгой моралью и провинциальными обычаями семьи Мориак. Мать Франсуа встревожена новыми знакомствами любимого сына, способными подвергнуть его опасности. «Из-за своей непреклонности и вдовьей щепетильности я плохо понимаю тех, кто не знает границ и поддается соблазнам, граничащим со злом. Пусть мое дитя не пострадает от таких знакомств! Мой Франсуа, дорогое мое дитя, будь осторожен!» — восклицает мадам Мориак в одном из писем своей подруге. Не без страха она разрешила Франсуа жить в Париже, в столице всякой погибели. Однако она, вопреки сомнениям, все равно поддерживает его в стремлении посвятить свою жизнь литературе. Но и бдительности она не теряет.

Скоро у нее появляется еще одна причина для беспокойства — здоровье девушки, которой внезапно так сильно увлекся ее сын. До нее дошли слухи о наследственной болезни, от которой якобы страдали многие члены семьи Шоссон. Увлеченная страшными фантазиями, мадам Мориак уже страдает от того, что и ее сын заболевает туберкулезом, в то время смертельной болезнью. Анни, сестра Марианны, больна туберкулезом, и для всех очевидно, что она скоро умрет. На летних фотографиях, сделанных в Люзанси, где семейства Лероль и Шоссон вместе с Дебюсси позируют у фортепиано, Анни нет, она лежит в постели и не может встать. Однако все обойдется, и она проживет почти девяносто лет…

Крайне напуганная вопросом здоровья, мадам Мориак умоляет сына проконсультироваться у домашнего доктора семейства Шоссон. «Твой долг — подумать о своих детях и представить, насколько беспокойной будет твоя жизнь рядом с женщиной, здоровью которой будет угрожать малейший насморк», — настаивает мадам. Она умоляет Франсуа Мориака «не совершать этого безумства» и посылает к нему братьев, Пьера и Жана, чтобы они попытались его переубедить. «Вся семья пришла в движение!» — заметит позднее Мориак. Но его братья, наведя справки, возвращаются в Бордо успокоенными — если Анни уже выздоровела, то сама Марианна никогда не страдала анемией.

Однако самочувствие самого Мориака, в отличие от его невесты, вызывает опасения. У Франсуа слабые легкие (у него даже подозревали туберкулез!), с восемнадцати лет он подолгу лечится в альпийских и пиренейских санаториях. Из угловатого подростка он превратился в болезненного молодого человека. Однако его худоба и желтоватый цвет лица нисколько не тревожат семью Шоссон и не отталкивают Марианну. Ее пленяет не только талант Мориака, но и лихорадочный блеск глаз.

Однако он не может считаться идеальным претендентом на руку Марианны. Он не более чем начинающий писатель без определенных занятий, литературный критик, подвизающийся в безвестных журналах. Да, Баррес оценил его, но это не так важно — Франсуа все равно остается молодым человеком пусть и из хорошей (хоть и недоверчивой) семьи, но с неясным будущим.

Он, конечно, не совсем без средств, но обеспечить безбедную жизнь будущей жене пока не может. Скорее наоборот — женитьба на Марианне станет для него выгодным предприятием. К тому же ему, всего два года живущему в Париже, пока не хватает светского лоска. Он проводит как можно больше времени в гостиных — в домах мадам Гийом Беер, герцогини де Роан, мадам Альфонс Доде, но все еще выглядит провинциалом.

А еще Мориак, как говорят, состоит в непонятных (и даже скандальных) связях. Если его мать тревожится из-за того, что он посещает Жоржетту Леблан или Колетт Вилли, то мадам Шоссон опасается гораздо больше, когда видит его в компании юношей. Как ни старайся Робер Валлери-Радо представить своего друга в лучшем свете, всем известны имена других его близких знакомцев — писателя и драматурга Жана Кокто и романиста Люсьена Доде. В Париже их нравы и склонности общеизвестны. Мориака видят вместе с ними в ресторане «Ларю» и на Русских балетах, он — один из частых гостей в холостяцком жилище Кокто в отеле «Бирон». «Легкомысленный принц» [36] заманивает Франсуа в свои сети. Жизнь молодого поэта, ранее проходившая исключительно между требником и крестом, круто меняется. И, будучи тесно связанным с определенного рода мужчинами, он действительно до встречи с Марианной Шоссон не ухаживал ни за одной девушкой. Она — его настоящая премьера.

В их встрече он видит Божий промысел. «Я говорю себе, что, если Бог дал мне встречу с этой девушкой, у Него, возможно, свои намерения», — признавался Франсуа в одном из писем.

Робер Валлери-Радо, убежденный в том, что нужно отвлечь поэта от слишком очевидных искушений, расписывает ему преимущества спасительного брака. «Вы кричите “Покайтесь, покайтесь!” всем демонам моего сердца», — говорит ему Мориак.

Главный его козырь, по мнению семьи Шоссон, в том, что он ревностный католик. Он учился у отцов-мариа-нитов в коллеже Гран-Лебрен в Кодеране. Один из его братьев, Жан Мориак, стал священником. А сама мадам Мориак — образец набожности. После преждевременной смерти мужа она сумела вырастить трех сыновей и двух дочерей. Это не может не тронуть сердце мадам Шоссон — ведь она тоже вдова, и у нее тоже пятеро детей. Также Марианна Шоссон, как сообщает Мориак матери, «желает такого же религиозного мужа, как

Робер». Мадам Мориак пишет в ответ: «Это говорит в ее пользу. Но сумеет ли она разделить наши взгляды?»

Молодые люди несколько месяцев любезничают, а сам потенциальных жених в это время думает о предложении — делать или не делать? Настроение Марианны также переменчиво — она то нежна, то строптива и сумрачна. Непривычный к общению с девушками Мориак находится в совершенном замешательстве. Он и так сомневается и колеблется, а вдобавок приходится терпеть грубость или холод Марианны. День на день не приходится — то он мечтает о «потрескавшихся губах» Кокто, для которого втайне пишет пламенную поэму, то вдруг радуется тому, что идет верным путем. «Чем больше я размышляю, тем больше я молюсь, а чем больше я раздумываю, тем больше мне кажется, что мое предназначение в женитьбе, — пишет он матери. — Я говорю “мое предназначение”, а не “мое счастье”.. Женитьба — всегда чудовищная игра случая».

Поэма, посвященная Кокто, и письмо, в котором он упоминает о своем предназначении, написаны почти одновременно, с разницей в несколько дней… Но Робер Валлери-Радо не дремлет, и во многом благодаря его усилиям и убеждениям Мориак упорствует и продолжает ухаживать за импульсивной Марианной.

«Какая тайна сокрыта в этой детской душе? Как же я боюсь заставить ее страдать», — пишет Мориак. Марианна напоминает ему Алису, героиню романа «Тесные врата», написанного Жидом. По мнению Франсуа, его невеста, как и Алиса, «думает, что предназначена для чего-то более возвышенного, чем брак». Ему кажется, что девушка тянется к недостижимому идеалу. Мадам Мориак он излагает ситуацию следующим образом: «Этот брак состоится, если я наберусь терпения».

Он ужинает у мадам Шоссон вместе с Венсаном д’Энди и Морисом Дени, предлагая им принять участие в работе журнала Cahiers d’amitie de France, выход которого он готовит вместе с Робером Валлери-Радо. Цель — объединить католических писателей и художников. Все как будто идет как нельзя лучше. Тем более, что он готовится опубликовать свою вторую книгу стихов, которую назвал «Прощание с отрочеством», словно желая подчеркнуть свое вступление во взрослую жизнь.

13 июня Марианна наконец произносит долгожданное «да». Мориак тут же просит мать приехать в Париж, чтобы познакомиться с будущей семьей. «Марианна только того и желает, чтобы полюбить тебя», — воодушевленно пишет он. Но мать и сын едва успевают обрадоваться, как девушка берет свое слово назад и порывает всякие отношения со своим сомнительным женихом.

«Стоит только поверить, что счастье в твоих руках, как оно рассыпается в прах. До сих пор я был слишком счастлив, но я не заслуживаю такого бесконечного счастья», — униженный и оскорбленный Мориак в свойственной себе манере извлекает урок из этой грустной истории.

Он, справедливо чувствуя себя отвергнутым, скрывается в семейной усадьбе. Он видит себя отныне одиноким, без жены и детей, и, по его собственному признанию, погружается в отчаяние. Через тридцать лет Мориак извлечет из своей памяти этот эпизод, оставивший глубокий отпечаток на его душе. События давних лет будут описаны на страницах романа «Фарисейка», а позднее и во «Внутренних мемуарах». Франсуа понимает, какое влияние на него оказал отказ Марианны: «Капля желчи, придающая горечь моему творчеству, проистекает из перенесенного мною оскорбления».

Что касается Марианны, то не осталось никаких свидетельств о том, что она переживала. Почему она разорвала свою помолвку? Мориак с убежденностью говорит матери, что девушка страдала так же, как и он, называя ее даже «маленькой мученицей». Уступила ли она нажиму матери, мадам Шоссон, не раз заявлявшей о своей неуверенности в Мориаке и считавшей, что молодые люди «слишком часто видятся»? Не надоел ли ей этот молодой, умный, амбициозный, одаренный поэт, но вместе с тем уязвимый и неспособный ее утешить? Не слишком ли она увлекалась идеалом, не выдерживающим испытанием жизненными реалиями? Или до нее дошли слухи о репутации молодого человека, которому нравилось общество юношей? Может быть, наконец, она испытала рядом с ним то же разочарование, что Анна де Ноай?

В Анну, поэтессу, автора сборника стихов «Неисчислимое сердце», был искренне влюблен Морис Баррес. Он искренне хотел ей нравиться. Но, как пояснял сам Франсуа Мориак, Анна де Ноай сочла, что Баррес недостаточно соответствует строчке «Поднимитесь, желанные бури!» [37] .