Девушки с картины Ренуара

В семейной жизни она далека от того, чтобы служить источником успокоения, к чему стремится Ивонна. Кристина подливает масла в огонь.

Если внебрачные связи Луи, прирожденного соблазнителя, коллекционирующего прекрасных дам, как его отец — картины импрессионистов, раздражают ее, сам он вызывает у нее скорее досаду, чем ревность.

Неверный муж не забывает и ее — недаром же у них семеро детей. Ни одна связь, ни одна любовница не угрожают ее статусу. Ивонна издалека, видимо, завидует семейной жизни своей сестры. Возможно, страсти на улице Шаналей кажутся ей привлекательнее мрачной, ледяной и удушливой атмосферы в своем доме, где она чувствует себя потерянной.

Литературная деятельность Луи, пусть в основном посвященная полемике, Кристине скорее нравится. Финансовые вопросы их не волнуют — долгов нет, чета спокойно живет на ренту, несмотря на склонность к расточительности любящего жить на широкую ногу Луи. Сотрудничество с журналами отнюдь не приносит больших доходов, но обеспечивает ему уважение друзей. А также служит причиной ссор с теми или другими, то с Моррасом, то с Жидом, а позднее — с Клоделем… Однако Луи позволяет своей жене вести приятную жизнь в «свете». Если взглянуть из Баньоль-де-Гренад, досуг Кристины сверкает тысячами огней. Супруги, дом которых полон слуг, несколько раз в неделю приглашают на обед или на ужин своих многочисленных знакомых.

В круг ближайших друзей входят Эрнест Руар, любимый брат Луи (в Эрнесте он находит мягкость и способность быть счастливым в супружестве — то, чего не хватает самому Луи), и его жена Жюли Мане, дочь Берты Моризо, Поль Валери и его супруга Жанни Гобийар, племянница Берты Моризо, а также Робер и Пола Валлери-Радо, у которых Франсуа Мориак познакомился с Марианной Шоссон.

Во второй круг входят те, кто на всю жизнь останутся друзьями семей Руар, Валери и Валлери-Радо: Адриен и Жанна Митуар, Морис и Марта Дени, а также Шарль и Жанна Лакост. Два художника, Морис Дени и Шарль Лакост, похожи друг на друга изобразительной манерой и цветовой гаммой. Оба они — символисты, принадлежащие к группе наби. Луи Руар ценит их простую, почти наивную манеру письма, напоминающую старых итальянских или фламандских мастеров. Жанна, супруга Шарля Лакоста, прекрасный музыкант с дивным голосом, игрой и пением оживляет вечера. Жанна окончила Певческую школу и была ученицей Венсана д’Энди.

Еще один хороший знакомый семьи Руар — барон Дени Кошен, депутат от Парижа, рупор католической партии в парламенте. Дородный, с русой бородой, он преградил путь комиссарам полиции папаши Комба [39] во время описи имущества церквей. Его почти всегда сопровождает баронесса Кошен. Луи очень привязан к их сыну Огюстену, историку, занимающемуся революционной эпохой, которую сам Огюстен, бывший ученик Школы хартий, считает результатом заговора франкмасонов. Молодой монархист и легитимист разделяет убеждения Луи Руара и не собирается отказываться от своей упрямой ненависти к Дрейфусу.

Супруги Дени-Кошен, как и Митуары, приходят на правах соседей. Одни живут на улице Вавилона, другие — напротив церкви Сен-Франсуа-Ксавье.

Есть и другие завсегдатаи дома, например, Поль Ла-фонт, хранитель музея в По, Поль-Андре Лемуан, историк искусства, с которым у Луи общие представления о спиритуалистическом искусстве, а также художник

Хосе-Мария Серт, забавляющий всех каталонским акцентом и походкой «низенького заурядного господина» (по словам Дега, однажды встретившего его в поезде).

Званые обеды на улице Шаналей, а позже в доме номер 5 на бульваре Монпарнас, в квартире, куда чета скоро переедет, приобретают особый блеск, если среди гостей находятся известные в мире литературы личности: Морис Баррес или Леон-Поль Фарг. Вскоре в круг гостей будут включены такие яркие авторы, как Андре Франсуа-Понсе, германист, автор диссертации о романе Гете «Родственные натуры». Франсуа-Понсе вскоре породнится с Руарами, женившись на Жаклин Дийе.

Также в дом вхож Жорж Бернанос. Как и Мориак, он один из самых близких друзей Робера Валлери-Радо. Бернанос нередко разглагольствует о Боге и о дьяволе, о любви и грехе… В беседах также постоянно принимают участие известные религиозные деятели, к примеру, аббат Бремон, автор «Истории литературы о религиозном чувстве во Франции» в одиннадцати томах. Луи Руар постоянно общается с ним на различные темы.

Во время семейных обедов не просто не скучно. Беседы проходят очень бурно и даже страстно. Бойкая Кристина с большим энтузиазмом принимает в них участие. Она чувствует себя вполне непринужденно в роли хозяйки дома. Ее речи остроумны.

Брак не отдалил младшую из сестер Лероль от знакомой и любимой ею среды — одновременно католической и артистической среды парижской буржуазии. Мориак, стремясь отомстить за свою неудачную помолвку с Марианной Шоссон, злобно окрестил ее фарисейской. «Эти люди принадлежали к числу тех просвещенных парижан, которые знают, что искусство и литература дают в будущем человеку со спекулятивной жилкой возможность получать прибыль. Они уже тогда шли на риск, покупая полотна Матисса» [40] , — посмеивается он. Кроме того, что Матисс никогда не интересовал Руаров, в этой фразе больше досады, нежели истины. Можно говорить об этих людях всё что угодно, за исключением того, что они покупали картины со спекулятивными намерениями… Любовь к искусству и литературе той самой буржуазии, с которой так хотелось поквитаться Мориаку, не имела ничего общего с личной выгодой или трезвым расчетом.

Снова ощущая счастливую семейную атмосферу, в которой прошло ее детство, Кристина чувствует себя в безопасности, в отличие от оторванной от корней и увезенной в провинцию Ивонны, с трудом приживающейся в новом окружении. Ее угнетает одинокое существование в деревне, ей очень не хватает близких людей. В сравнении с изгнанием Ивонны, жизнь Кристины, ставшая продолжением того, к чему они привыкли в родительском доме, можно назвать раем. Или по крайней мере можно было бы, если бы не характер ее одержимого, неуживчивого и вспыльчивого мужа, душой которого владеет «демон Руаров» — демон неудовлетворенности и страсти, одинаково мучающий как Луи, так и Эжена.

«Я вижу только два решения, только два средства к спасению, — заявляет однажды Луи Руар в присутствии Альбера Шапона, одного из сотрудников журнала

Occident и своего верного друга. — Писать хорошие книги или стать истовым католиком». В 1911 году, отказавшись писать «хорошие книги», он выбирает второй путь и открывает издательство Librairie de VArt catholique («Библиотека католического искусства»). Речь идет не только об издательстве, но также о торговле книгами и предметами религиозного искусства. В доме номер 6 на площади Сен-Сюльпис, на углу улицы Канетт, он обустраивает контору и лавку (именно здесь много лет спустя будет находиться один из самых роскошных магазинов кутюрье Ива Сен-Лорана). Сервандони, флорентийский архитектор и создатель одного из порталов церкви Сен-Сюльпис, построил внушительный жилой дом, на котором до 1970 года сохранится вывеска «L’Art catholique».

В этом квартале, где так много монастырей и аббатств, где разносится эхо разноголосых церковных колоколов, священники и монахини обычно покупают облачения для богослужения, дароносицы и потиры, распятия и четки. Католические семьи по традиции заходят сюда за крестильными медальонами, книгами и благочестивыми картинками, которые дарят детям после первого причастия, или портретами Девы Марии и святых, которые вешают над колыбелью. Грубые изображения в слащавых тонах, неприемлемые для настоящего искусства, но составляющие основу церковной коммерции, ненавистны не одному Луи Руару. Писатели Жорис-Карл Гюисманс и Леон Блуа протестуют против этой безвкусной «нищеты», а Поль Клодель — против «пошлости», недостойной истинной веры.

Открывая издательство и магазин католического искусства, Луи Руар начинает крестовый поход. Он, проникнувшись фразой из Писания «Через видимое — к невидимому» [41] , убежден в том, что религиозное искусство, всегда бывшее проявлением сакрального, должно вернуться к гармонии и, таким образом, обрести свой истинный смысл. Для него Божественное начало навечно связано с красотой.

В 1905 году был принят закон об отделении церкви от государства. Спустя шесть лет Францию еще сотрясают споры между его сторонниками и противниками. Церковь лишилась своего имущества, многие монастыри были закрыты, религиозные конгрегации упразднены. По мнению Луи Руара, в такой враждебной обстановке католицизм сможет выстоять только ценой нового духовного порыва. Создание издательства католического искусства вписывается в контекст текущей борьбы, возможно, даже партизанской войны, в которой вера идет рука об руку с подлинным мужеством. Здесь не пахнет ни коммерцией, ни прибылью, ни даже предпринимательством. Луи Руар, решивший направить все свои способности на торговлю картинами религиозного содержания, намерен вернуть в искусство сакральный элемент. Его издательство станет оплотом католической веры, местом, которое он будет защищать от многочисленных нападок, — нечто наподобие форта Аламо [42] , поддерживающего огонь в душах непримиримых.

«В магазине L’Art Catholique вы найдете произведения, достойные Господнего дома и христианского очага», — весьма недвусмысленно заявляют владельцы нового заведения.