Девушки сирени

Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла Марта. Я со стоном села на кровати.

Марта закрыла за собой дверь.

– Понимаю, меня сейчас ты меньше всего хочешь видеть, но больше сюда никто не войдет.

– Марта, прошу тебя… сейчас не…

– Кася, я уже двенадцать лет живу с тобой бок о бок. И я понимаю тебя гораздо лучше, чем ты можешь себе представить.

– Я неважно себя чувствую. Нога…

– Я знаю, ты была маминой любимицей. Ты ее потеряла. Это ужасно, но тебе нужно жить дальше. Пришло время принять правду.

– Правда в том, что ты мне мешаешь. Я одна пытаюсь воспитывать дочь. Ты только готовишь и даришь ей подарки.

– Твоей дочке нужна любовь.

– Не читай мне нотаций. Естественно, я ее люблю.

– Тогда будь выше, покажи ей свою любовь. – Марта села рядом со мной на кровать. – И еще – ты не можешь заставить дочь стать тем, кем она не способна стать.

– Занятия искусством ни к чему хорошему не приводят.

– То, что случилось с твоей мамой, – страшная трагедия. Но давай будем жить дальше.

– Мне надо отдохнуть.

– Подумай о своем муже. Ему нужна помощь. Я не хочу лезть в твою жизнь, но твоя мама хотела бы, чтобы ее внучка росла в любви. Мы с твоим отцом сегодня переночуем у друзей. Петрик с Халиной поспят в нашей комнате, так что у тебя будет время подумать. Выбирай: можешь упиваться своим горем и тем, как несправедливо обошлась с тобой жизнь, а можешь стать выше несправедливости.

– Тебе легко говорить. Ты не прошла через все это. Ты даже не мать.

Марта встала и подошла к двери:

– И ты, моя дорогая, тоже.

Она ушла, а я впервые за долгие годы осталась на всю ночь одна в комнате. У меня появилось время и возможность все спокойно обдумать. Я посмотрела на резинку на запястье и решила, что с этого момента буду полагаться только на свои силы и на свою интуицию.

Когда заснула, у меня уже созрел план действий на будущее: я все исправлю; не стану отмахиваться от людей, которые хотят мне помочь; буду больше времени проводить с Халиной. Я прошла через Равенсбрюк. Так неужели мирная жизнь мне не под силу?

Глава 38 Кэролайн 1957–1958 годы

После войны, покинув наконец Париж, мы с мамой объехали полмира. Индия, Италия, круиз вдоль берегов Англии на север к Шотландии.

Первое, чем я занялась, когда мы вернулись в Нью-Йорк, – помощь в организации ежегодного бала «Апрель в Париже». Это мероприятие, на котором собирались средства для благотворительных организаций как в Америке, так и во Франции, включая мой новый комитет «„Кролики“ Равенсбрюка». С тех пор как Анис Постел-Винэй посвятила меня во все обстоятельства дела «кроликов», мы с мамой регулярно переписывались с этими польскими женщинами. На приеме ожидалась Уоллис Симпсон, формально известная как герцогиня Виндзорская, разведенная американка, которая вышла замуж за бывшего короля Великобритании Эдуарда VIII, и я планировала просить ее о поддержке моего комитета.

Бальный зал «Уолдорфа» был великолепен, как никогда. По залу фланировали и раскланивались друг с другом звезды Голливуда и важные шишки из Вашингтона с бокалами в руках. Но вне конкуренции была только одна персона. Все внимание, вне зависимости от пола гостей, было приковано к Мэрилин Монро.

Мы с Бетти как рабочие пчелки трудились в комитете, который был создан для того, чтобы бальный зал соответствовал представлениям матрон Манхэттена о сказочной Франции. Просторный танцпол окружали длинные обеденные столы. Над сценой мы развесили гирлянды цветов французского флага и помогли затащить в центр сцены позолоченную конную статую генерала Лафайета. Смотрелось это так, словно конь встал на дыбы в море из белых лилий. Комитет по оформлению бального зала спонсировали люди состоятельные. Мужчины в смокингах, женщины в красном, синем или белом. Мэрилин была в темно-синем платье с блестками, которое выгодно оттеняло ее «состоятельность».

На мне в тот вечер было платье от Скиапарелли, цвета голубой гортензии. Я прохаживалась вдоль столов, в последний раз проверяя, все ли в порядке с оформлением зала, кокетливый небольшой шлейф «подметал» за мной пол, а я чувствовала себя коварной экранной соблазнительницей. Для женщины, которая разменяла пятый десяток, выглядела я очень даже ничего.

Я ставила по одной красной розе без шипов в небольшие вазочки с водой возле тарелки каждой гостьи и по пути читала на карточках имена звезд Голливуда и влиятельных политиков. Сенатор Джон Кеннеди. Жаклин Кеннеди. Мистер Уинстон Гест. Си-Зи Гест. Рэймонд Болджер. Гвендолин Болджер.

Мистер Пол Родье.

Я застыла.

Пол? Почему я не знала?

Мы не виделись десять лет.

Рядом карточка – Лина Родье.

Женился во второй раз? Замечательно. А что с Риной?

Я поставила розу в вазочку у тарелки Лины и поспешила закончить свою миссию.

Главное – держаться подальше от Пола.

Мне попадалось его имя в новостях в связи с театральными и кинопроектами, но фильмы с его участием я не смотрела. Я не представляла, что скажу ему при встрече.

Вечер открыли Жан Марэ и Франсуаза Арнуль. Оба в армейской форме Франции. Они въехали в центр зала в открытой карете, запряженной парой вороных лошадей.