Дежавю. Антология

Когда бы знали чернокнижники,
что звезд летучих в мире нет
(есть только бедные булыжники,
куски распавшихся планет),

и знай алхимики прохладные,

что ртуть — зеркальна и быстра —
сестра не золоту, а кадмию,
и цинку тусклому сестра —

безликая, но многоокая —

фонарь качнулся и погас.
Неправда, что печаль высокая
облагораживает нас,

обидно, что в могиле взорванной

одни среди родных равнин

лежат и раб необразованный,

и просвещенный гражданин —

дух, царствуя, о том ни слова

не скажет, отдавая в рост
свой свет. И ночь исполосована
следами падающих звезд.

«Ты помнишь морозный узор на стекле…»

Ты помнишь морозный узор на стекле
в подвальном гнезде, в молодом феврале,
и солнце, и рамы двойные?
Я помню узор на морозном стекле,
подвальное утро, на старом столе
салфетки — должно быть, льняные.
Гниет, истончается чистая ткань —
как если бы инь ополчился на ян,
(смотри, говорят, не заляпай!)
с мережкой из заиндевелых ветвей,
и в клетке страдает большой воробей —
печальный, со сломанной лапой,
спускайся, мой лирник, в обитель теней.
Светает. В последнее время длинней
и дни, и — особенно — ночи.
Беги за иголочкою, мулине.
Понять и простить. Беглый свет на стене,
как Господа быстрые очи.

«Хочется спать, как хочется жить…»

Хочется спать, как хочется жить,
перед огнем сидеть,
чай обжигающий молча пить,
в чьи-то глаза глядеть.

Хочется жить, как хочется спать,

баловаться вином,
книжку рифмованную читать,
сидя перед огнем.

Пламя трещит, как трещит орех.

Лед на изнанке лет.
Вечной дремоты бояться грех,
и унывать не след,

Грецкий орех, и орех лесной.

Пламя мое, тайком
поговори, потрещи со мной
огненным языком,

поговори, а потом остынь,

пусть наступает мгла,
и за углом, как звезда-полынь,
зимняя ночь бела.

Инна ИОХВИДОВИЧ / Штутгарт /

Родилась в Харькове. Окончила Литературный институт им. Горького. Прозаик, эссеист, литературный критик. Публикации в литературных сборниках, альманахах, и пр. Победитель и финалист различных литературных конкурсов. Лауреат международной премии «Вольный стрелок: серебряная пуля» издательства Franc-tireur USA. Живет в Штутгарте (Германия).

Встреча

В родном городе Ольгу никто не встречал. Она так захотела сама, решила остановиться не у знакомых, а в гостинице.

Вышла из здания аэровокзала, собираясь пройти к остановке такси.

«За четверть века мало что изменилось, — констатировала она, — разве, нищих не гоняют». Ольга раскрыла кошелек, чтобы подать милостыню, как когда-то учила бабушка: «Христа ради».

Подошла к неподвижно сидевшему нищему, и слегка наклонилась, чтобы кинуть в его пропотевшую изнутри, тюбетейку. Сам же он, в кепке, низко нахлобученной на лоб, так что лица его не было видно, наверное, дремал. Рука недвижно лежала на колене, и Ольга вдруг вздрогнула, по ней словно бы электроразряд прошел!

В такси до нее внезапно дошло.

— Пожалуйста, поверните назад, к аэропорту!

Когда они подъехали, нищего не было, будто бы и след его простыл. Ольга вздохнула, примерещится же всякое, как увидала возвращавшегося его. Это был, пусть и неузнаваемый сразу, но он, возлюбленный, бросивший ее. Он, Вовка Крапивин. Он не был прежним, мужественно-мускулистым парнем, по которому вздыхали когда-то многие девушки. А уж она-то — больше других. Сейчас загорело-морщинистое лицо ничем не напоминало о юношески-четких чертах, и наверняка, кроме нее никто бы не узнал его.