Дьяболик

Ее слова меня удивили. Я посмотрела на Сидонию, чувствуя себя полной дурой из-за того, что даже не вспомнила об этом. Мне стало стыдно. Ведь я – ее защитница. Почему же эта мысль не пришла мне в голову? Вновь посмотрела на Донию. Она была такой беззащитной и одинокой, на всем свете у нее не было никого, кроме меня. Мой гнев и смятение испарились. Я не имела права чувствовать себя обиженной. Ведь мне было явлено чудо. Величайшее чудо, о котором только может мечтать дьяболик.

– Нет, Дония, она для нас не опасна. Тайрус силен. Это он будет повелевать гелиониками, а не они им. Я помогу ему выжить, а в качестве награды попрошу восстановить тебя в правах. Потребую твоей безопасности и… прощения за обман.

– А как насчет тебя самой? Что получишь ты? – Нахмурившись, она шагнула ко мне.

– Твою безопасность, я же уже объяснила.

– Немезида, ты должна попросить что-нибудь, что нужно лично тебе.

– Я не хочу оставаться при дворе, – выпалила я.

Да, пожалуй, убраться отсюда – это то, чего мне бы действительно хотелось. И чем скорее, тем лучше. Лучше всего – еще до того, как Тайрус усядется на трон. Видеть императора Тайруса и императрицу Элантру, правящих вместе, было бы выше моих сил. Я бы не выдержала.

Выходит, я ревновала.

Осознание того, чем именно является это уродливое, мучительное чувство, повергло меня в шок.

– Сенаторам никогда не требовалось жить в Хризантеме, – мягко сказала Сидония. – Не думаю, что после свержения Рандевальда нам придется остаться при дворе. – Она взяла меня за руки и принялась осматривать кровоточащие костяшки. – Мы с тобой сможем вернуться и попробовать восстановить крепость Эмпиреанов. И все станет как прежде.

Я кивнула. Меня переполнила тоска по времени, когда жизнь была простой, мои дни были заполнены заботой о Сидонии и упражнениями, а я сама не мечтала ни о чем, кроме того, что у меня уже было.

– Только ты и я, – тихо продолжила она. – Тебе бы этого хотелось, Немезида?

Она подняла на меня испытующий взгляд. В эту минуту ее лицо было настолько уязвимым, что мне сделалось не по себе. Неужели она думала, что я могу сказать «нет»?

– Да, мне бы этого очень хотелось. – Я осмотрела ущерб, понесенный камнем. – Вот, хотела подарить его тебе для скульптуры. Вроде еще кое-что сохранилось.

Дония подошла к глыбе, дотронулась до выщерблин, оставленных моими кулаками.

– Не стоит, – улыбнулась она. – Мне нравится, что в итоге получилось у тебя.

Я смотрела на камень, расколотый моими гневом и ревностью. Вот, оказывается, как выглядит привязанность дьяболика: уродливый, разбитый, окровавленный валун.

Глава 40

В день открытия Больших Гонок состоялось заседание сената. Чтобы угодить императору, мне надо было проголосовать за увеличение налогов для излишних, живущих на приграничных планетах. Как объяснила Дония, эти колонисты традиционно облагались сравнительно низкими налогами в качестве стимула для заселения опасных окраин империи.

Но, как всем теперь было известно, императорская казна показала дно. Рандевальду срочно требовались деньги, чтобы покрыть недостачу. Даже тем, кто пользовался привилегиями, приходилось вносить свою долю.

Но челядинец принес записку от Тайруса: «Голосуй против резолюции». Я сделала так, как мне было сказано. И оказалась не единственной такой. Я глазам своим не поверила, когда увидела, сколько сенаторов, не исключено, что по совету Тайруса, проголосовали против. Учитывая недавнюю резню, это был смелый шаг с их стороны, и вряд ли бы эти люди решились на него, если бы не верили, что их есть кому защитить от императорского гнева. Кроме всего прочего, это было серьезной оплеухой Рандевальду фон Домитриану. Сколько еще пощечин нанесет ему Тайрус, прежде чем император ударит в ответ?

После голосования я села в магнитрам и отправилась на Картье – пилон, находившийся на противоположной стороне от Берневальской каланчи. Картье сохранился куда лучше последней, поскольку был спроектирован для активного отдыха: прекрасные парки, искусственные реки и множество небесных куполов. В самом его конце располагался громадный купол с широкими окнами, смотревшими как раз на трассу гонок. Сенаторы вокруг меня вполголоса обсуждали историю, произошедшую на гонках пять лет тому назад. Ту самую, которую недавно мне рассказал Тайрус, – закончившуюся казнью пилотов, их семей и экипажей. Никто бы не позавидовал пилоту, на которого Рандевальд решит поставить в этом году.

Большие Гонки происходили всякий раз, когда шесть звезд сходились настолько, что их можно было облететь за несколько часов. При этом пилоты должны были как можно быстрее обогнуть каждую звезду, держась к ней как можно ближе. Шестьдесят гонщиков, преимущественно – из излишних, хотя имелось и несколько грандов из числа захудалых, – годами оттачивали свое мастерство и отлаживали звездолеты. Они собрались в Хризантеме со всей империи, чтобы сразиться за приз, на который можно было приобрести тысячу подобных звездолетов.