Дядюшка Лео, или 2 агента парагвайской разведки

Мы были в центре, на «Александерплац». В отделке главенствовал жесткий практицизм: пол нарезан строгими квадратами серого мрамора; колонны зашиты алюминиевыми панелями; мертвый свет люминесцентна; готика букв на информационных щитах; нищенский декор. Разительное отличие от имперского стиля станций московской кольцевой. Как велюровый салон «копейки» по сравнению с кожаным комфортом «мерседеса». Как говорят в Одессе: – Почувствуйте разницу.

После андеграунда мы с удовольствием вдохнули стылый сквозняк площади Алекса. Впереди сверкал нанизанный на шпагу «Телеспаржа» стеклянный шар. За спиной упирался в небеса серо-голубой пенал «Форум-Отель».

Погода выдалась просто супер. Множество праздного люда гуляло по площади. Яркая одежда людей, лукавое солнце в лужах, упитанные голуби у «Фонтана дружбы народов», красивые автомобили. Праздность, веселье, легкость. Три обода часов «Урания», увенчанные моделью Солнечной системы, одномоментно показывали время в крупнейших городах мира. Через двери массивного здания универмага «Центрум» в обоих направлениях нескончаемо тек народ. Тридцати семиэтажный «Парк Инн» красовался на краю площади. Открытые кафе под деревьями разбухли от посетителей. Аппетитный запах жареных сосисок, высокие стаканы с рубиновым вином, пенные шапки янтарного пива, громкий смех и разноязычий треп. Мы ощутили себя бедными родственниками на празднике жизни.

Закуривая, Игорь приостановился у входа в ювелирный магазин. Отраженная в огромной витрине, будто на широкоформатном экране, жила вся площадь. Прямо перед собой я увидел двух мрачных типов в черных длиннополых плащах и шляпах, надвинутых на лоб.

Один, коренастый крепыш, курил, напряженно зыркая по сторонам.

– Е, мое, – ужаснулся я, – Да ведь это мы. Прикидик еще тот. Дом-интернат на выезде. Как нас пустили сюда? Типичные дауны.

С кислой физиономией я брел за шефом. Тот, сверившись с картой, повернул на Карл-Либкнехт-Штрассе. Мимо неслись, сверкая на солнце, чистенькие «мерседесы», «БМВ», «опели». Небоскребы, бликуя сотнями окон, крышами цепляли облака. Брусчатка тротуаров гудела под тяжестью тысяч башмаков.

Слева показалась красная черепица церкви с невысокой бронзовой колокольней. Заметив мой интерес, Игорь, тоном знатока, пояснил, что перед нами Мариенкирхе, на стенах которой знаменитая фреска «Пляска смерти», посвященная эпидемии чумы 1484 года.

– А, еще, на местном органе наяривал Бах, будучи в гостях у императора Фридриха, – закрыл тему шеф, продвигаясь мерным шагом в сторону моста через Шпрее.

Купола Берлинского собора удивили явным сходством с питерским Исаакием. Я поделился впечатлением с Игорем. Орлиным взором он окинул собор:

– Чего ж тут удивительного. Что наш Исаакий, что этот, оба скопированы с римского святого Петра. Народ загружаться не любит. Один вымучивает шедевр, остальная братва, не стесняясь, пользует. Чтобы плагиатом не тыкали, пару финтифлюшек присобачат – и, будь здоров. Учись, студент. Вон, глянь, какая штука сверкает. Дворец Республики. Эра урбанизма. Бетон, металл, стекло. По сути – сарайчик правильной формы. Все функционально. Зато при эксплуатации заморочек по минимуму.

Болтая, миновали две площади. Шеф, глянув в карту, мимоходом пояснил, что которая справа – это Лустгартен-Плац. Здесь фрицы военные парады проводят. А у той, что слева, вообще, название неброское – Дворцовая. За ней торчит здание Госсовета ГДР. Как говорил классик, простенько и со вкусом. А впереди мостяра классный. Пруссаки изладили. Тоже Дворцовым кличут. Восемь теток на парапете – олимпийские богини. Их сюда взгромоздили после того, как Наполеона при Ватерлоо расколбасили. Типа, в честь победы. Хотя, если бы Бонапарт главные клыки у нас не оставил, вряд ли европейцы остались на коне.

За мостом открылась панорама широкого проспекта.

– Как, впечатляет? – Игорь блестящими глазами устремился в перспективу прямой, будто луч лазера, улицы.

– Перед нами Её Высочество Унтер-ден-Линден.

– Впечатляет, – согласился я.

Да и было от чего. Мощный проспект устремлялся вдаль. Четыре полосы в одном и столько же в другом направлении, были разделены рядами высоких лип посередине. Такие же деревья, выстроившись ровной шеренгой, отделяли тротуар от проезжей части. Сплошной поток автомобилей, толпы народа. Громады административных зданий всех времен и народов. Массивные вывески из меди с надписями на нескольких языках. Чугунные ограды посольств, представительств. Выпяченный фасад «Комода» – старой Библиотеки. Символы военной мощи: Арсенал и приземистая Гауптвахта. Бронзовый «Старый Фриц» на коне. Вспухший купол католического собора. Классицизм архитектуры Немецкой оперы. Отели с вековой историей. Высоченные флагштоки с реющими стягами невиданных расцветок. Нескончаемая лента бетона Берлинской стены. И, венцом всему – огромная арка Бранденбургских ворот.

Пестрое море людей колыхалось на площади перед ними, накрывая тяжелым гулом округу. Игорь дернул меня за рукав, увлекая в людскую пучину.