Дьякон Кинг-Конг

– Как насчет народа со двора? Под флагштоком. Они же тебя срисовали? Ты там целую неделю крутила хвостом перед Димсом.

– Я все равно туда не собираюсь. Позабочусь о Димсе и старикане в другом месте.

– Ты кто, агент 007? Маскироваться собралась, что ли? Димс в больнице. А старый алкаш, я слышал, вообще пропал.

– Я же сказала, разберусь в другом месте.

– И где это? Как мне тебе доверять?

Гарольдин сидела молча, не лицо – маска. Надо признать, думал он, это самая красивая каменная стена, что он видел. Снежная, мать ее, королева. Никогда не догадаешься, кого перед собой видишь. То она разыгрывает капризную красотку, то невинную умницу. Его лучшая находка. До него доходили слухи, что во время секса она лает, как псина. Он смутно припоминал ее с тех времен, когда сам был отморозком, пробивался к верхам, – но это было так давно, а она была такой юной. Сколько там, четырнадцать, пятнадцать? Тогда она не лаяла. Он бы запомнил. Она молчала. Не стонала, не скулила, не сбивалась с дыхания. Даже в детстве эта миленькая девочка с нежным личиком внутри была тверда, как кремень. Теперь, в двадцать девять лет, ей все еще можно было дать двадцать, но если приглядеться, то морщинки в уголках глаз и возле ушей намекали, что ей двадцать три, а то и двадцать пять. Как же давно он сам ею пользовался? Четырнадцать лет назад? Он не мог вспомнить.

Она кивнула на газеты перед ним.

– Когда я закончу, ты об этом прочитаешь. Но мне нужны мои деньги.

– Ты еще не закончила.

Она бросила на него взгляд, и капризная гримаска, с которой она говорила о колледже, пропала. Теперь на лице проступил скорее угрюмый холод, и в этот миг он порадовался, что настоял на встрече в его квартире. Она наверняка проверила его базу и, скорее всего, поняла, что здесь в безопасности он, а не она, – в окружении своих людей, и каждый поблизости, но не на виду. Пустота комнаты служила ей напоминанием, что угроза рядом, потому что смерть – это очевидцы, и чем меньше очевидцев, тем лучше. Он не сомневался, она поймет правильно: пустота этой комнаты в старом особняке в недрах Бед-Стея, его территории, говорит о том, что это ее жизнь под прицелом, а не его, – хотя, сказать по правде, никакой подмоги не было. Никто не окружал Дельфы, дом 281, не работал на улицах, не сидел в машинах, не притворялся соседями, не проезжал мимо. Дельфы, дом 281, безопасен как раз потому, что оставался в тайне. Банч не знал, чует ли она это, но решил, что это неважно. Ей только хотелось забрать свою золотую пыль и дернуть из города на первой же попавшейся дымящейся штуке – как хотелось бы на ее месте ему. Так или иначе, на соседнем стуле рядом лежал револьвер. А ему не нужны лишние глаза, которые увидят его с Королевой Смерти Гарольдин в одном месте, – особенно после того, как Эрл так жестко прокололся.

О том, что Эрл – доносчик, он узнал по чистому везению – случайно встретился с черным копом из «семь-шесть», и тот сказал: «Тебе лучше закрутить гайки». Услышав об этом, Банч чуть не упал. Эрлу он доверял больше всех на свете. С чего это Эрл, у которого вообще-то были железные яйца, так раскис? Из-за идеи прикончить сеть поставок Джо Пека, а то и самого Пека заодно? Из-за того, что Пек белый? Или церковной херотени, по поводу которой Эрл всегда чудил? «Почему же негры, – думал Банч с горечью, – так боятся белого человека? Что есть такого в негритянской душе, что делает их такими пугливыми?» Не иначе это все церковная херотень.

– Ты выросла в церкви и веришь в Иисуса? – спросил он Гарольдин. Та фыркнула.

– Я тебя умоляю.

Мгновение он ее рассматривал – хмурый взгляд, поблескивающие глаза, лицо, что по щелчку пальцев станет нежным, вызывая доверие, а потом затвердеет льдом.

– Мне бы с десяток таких, как ты, – сказал он.

– Ты сначала мне одной заплати.

– Сейчас я дам тебе половину. Плюс оплачу поезд. Вторую половину – когда закончишь.

– Как я получу вторую половину?

– С курьером. Экспресс-почтой. Как захочешь.

– Я что, по-твоему, дура?

– Я сам занесу. Приеду к тебе.

– Нет уж, спасибо.

– А что? Виргиния не так уж далеко. Если только ты не живешь в тех местах, где надпись на коврике у двери на староанглийском и где недолюбливают ниггеров. Если так, прикинусь молочником. Или садовником. Ты же знакома с садовниками.

Она нахмурилась.

– Ты вроде бы сказал, будто мало знаешь о том, что произошло.

– О провалах все узнают быстро, сестричка.

– Ладно. Давай половину сейчас. Когда закончу, скажу, куда слать остальное.

– Я сейчас по твоей милости сижу в куче говна. В спину дышит Джо Пек. Он возьмет на прицел всех моих людей. Заменит их своими ниггерскими дядюшками Томами.

– Я напортачила, я за собой и приберу, – сказала она. – Это все, что я могу сказать.

Банч поднялся. Перешел к окну, заговорил, стоя спиной к ней.