Дьякон Кинг-Конг

И хренак, через пару вечеров к флагштоку приходит красивая ямайка и говорит Бампсу, что хочет купить, но денег у нее нет. Предложила, ну знаете, обслужить его, если он потом ее вмажет. Бампс такой – ну о’кей. Пошел за ней в переулок за двором, а там уже ждут ямайцы. Чуть его не убили на фиг. Порезали лицо, через весь лоб, через глаз – охренеть как уделали. И так бросили.

Как только Бампса начали дрючить, Димс свалил с крыши бегом. Свалил, как только его начали резать. Стоило ямайцам бросить Бампса в переулке, как Димс выходит из черного хода девятого корпуса и подбегает к Бампсу с кастрюлей горячего риса с фасолью. Видать, сварил у себя дома. Сказал: «Вот тебе рис с фасолью, Бампс». И опрокинул на него всю кастрюлю.

Бампс остался инвалидом. Так и не оправился. Вышел из игры с коксом. Пытался что-то замутить в доках, на контрабанде, как-то так заработать. Но долго не продержался. Он зашел на территорию Слона. Слышали про Слона?

– Слышал.

– Ну, короче, только Бампса и видели.

Лампочка помолчал, потом потянулся еще за крылышком и окунул в соус.

– Так Димсу и достался флагшток, – сказал он.

– И почему никто из бригады Бампса не отбил двор с флагштоком? – спросил Банч.

– Бро, во-первых, за Димсом есть и другие дела. Во-вторых, во всем Козе нет никого мозговитее Димса.

– То есть люди его боятся?

– Как бы и да и нет. Старичье Коза любит Димса. Он был церковным мальчиком. Церковные сидят по утрам у флагштока и шушукаются о своем. Димс к ним не лезет. Не торгует до полудня, пока церковные не расходятся. Раньше не разрешает. У него свои тараканы насчет церкви. Он не хочет их вымораживать. Там есть совсем старики, но они могут создать проблемы. Кое-кто и шмальнуть может, сами знаете.

– Знаю. – Тут Банч с отвращением посмотрел на Эрла, который так вперился в свой кроссворд, что казалось, решает его носом.

– Плюс Димс был звездой бейсбольной команды Коз-Хаусес, – сказал Лампочка. – Это бывшая команда Пиджака. Отца у Димса не было. Мать постоянно пила. Растил его дедушка. А дедушка и Пиджак были накоротке. Вот почему Пиджак еще живой, видать. Потому что Димс играл у него в команде, а дедушка его во всем этом поддерживал. В бейсбол он играл зашибись. Когда дедушка умер, Димс все бросил и пошел продавать муку и герыч. Как в бейсбол играл охренительно, так и банчит охренительно. Он думает головой. Целыми днями думает, как толкать порошок. И держится особняком. Не ходит по телкам. Не зырит телик. И ничего не забывает. Если наедешь на Димса, он подождет год. Подождет два. Я видел, как он брал за горло пацанов так, что они ложились баиньки за то, что они ему сделали года два назад и уже сами забыли. Я видел, как он приложил раскаленную железку к шее мужика, чтобы узнать имя того, кто его обокрал так давно, что уж никто не помнил, один только Димс. Он умный, я точно говорю, чувак. После Споффорда не садился ни разу. Нож не носит. Пушку не носит. Организованный. Платит малолеткам, чтобы шухерили на крышах домов. Ставит дозорных на дворе. Вот у них есть оружие. Не у него.

– И что с ним теперь?

– Он слишком строгий, мистер Банч. Теперь он заделался в копы. Перед тем как зарваться и получить пулю от Пиджака, он толкал всем. Теперь не толкает бабушкам. Не толкает малолеткам. Не толкает никому из церкви. Не хочет, чтобы люди курили рядом с церковью, или грабанули церковь, или, типа, даже ночевали на пороге церкви, вся херня. И, типа, если кто наваляет своей телке, он ему тоже тогда не толкает. Ему хочется указывать людям, как жить. Вот почему, по-моему, он подставился под пулю Пиджака: потому что размяк, начал заговаривать про то, как бы вернуться в бейсбол и все дела, людьми командует, указывает, что делать, вместо того чтоб поднимать бабло. Того гляди на нашу территорию придут Вотч-Хаусес. Это только вопрос времени.

– А что это я слышал от тебя, будто Димс хочет сделать своим поставщиком Джо Пека?

Лампочка глянул на Эрла.

– Я такое говорил? – сказал Лампочка.

– Я спрашиваю, говорил ли это он. Говорил или нет? – спросил Банч.

Лампочка помялся. Это он раскрыл Эрлу по секрету – в качестве дополнительного козыря, чтобы напроситься на аудиенцию у босса. Но теперь, впервые увидев предприятие Банча – особняк, ветхий снаружи и отполированный до блеска внутри, загруженную фабрику в квартале отсюда, которую показал Эрл, со множеством работников на подготовке героина, длинные машины и великолепную современную мебель в столовой мистера Банча, – он осознал, какая это крупная рыба. Банч, понял Лампочка, самый настоящий гангстер. Он слишком поздно осознал, что прыгнул выше головы.

Комнату накрыл колпак тишины, пока на него, не моргая, смотрел Банч. Понимая, что ответ может стать для Димса смертным приговором, Лампочка сказал:

– Может, я такое и говорил. Но не знаю, по серьезке ли это у Димса.

Банч посидел молча с задумчивым видом, и показалось, что напряжение его покидает. Заговорил тихо:

– Я ценю, что ты пришел, пацан. Я ценю, что ты показал мне и моему корешу, что заботишься о наших интересах.

– Значит, флагшток мой?