Диалог: Искусство слова для писателей, сценаристов и драматургов

В эпизодах «Студии 30» мы видим атрибуты роскошной жизни состоятельного класса — яхты и тому подобное. С другой стороны, хорошие вина перестали быть привилегией одних лишь богатых; учителя разбираются в них, как заправские сомелье, что отлично обыграно в кинематографической трагикомедии «На обочине». Чтобы написать каждую сцену, автор входил в своего героя и смотрел на мир его глазами. После этого он находил некий культурный символ, благодаря которому проводил аналогию между жизнью героя и произведением искусства, в том числе и кулинарного. И опять для создания диалога используется нечто третье.

Призадумайтесь: как, собственно, люди выражают себя при помощи слов? Как они объясняют, о чем думают, что чувствуют, говорят то, что нужно сказать, а самое главное, делают то, что нужно делать? Ответ: они пользуются отрывками, кусочками всего, что знают. А что они знают в первую очередь? Культуру. Приобретенная через формальное образование или подхваченная в уличной среде, культура остается главным источником наших знаний. Ко всему этому мы добавляем образы, которые произрастают из знакомства героя с природой, городскими пейзажами, тем, что он видит у себя на работе, религиозными обрядами. Плюс образы из снов, фантазий о будущем, всей совокупности дневных и ночных размышлений, которые вбирают в себя это знакомое. Данный опыт представляет собой сокровищницу, из которой диалог героев возникает сам собой.

Следующие четыре примера иллюстрируют эти принципы.

11. Четыре примера

«Юлий Цезарь»

Ситуация такова: сенатор А обладает властью и известностью. Завистливый сенатор Б желает объединиться с уважаемым сенатором В против сенатора А. И вот сенатор Б отводит сенатора в сторону и начинает его обрабатывать:

СЕНАТОР Б. Сенатора А так хорошо знают, у него такая сила, что мы по сравнению с ним — никто и ничто.

Сенатор Б говорит об очевидном, но язык его пассивен и невнятен. Его речь вряд ли могла быть менее убедительной, менее блеклой, менее интересной. Его сравнение могло бы взбесить сенатора В, но в словах сенатора Б нет ни грана воображения, которое дало бы им жизнь; никакого подтекста, который придал бы им глубины. Жалуется он настолько нудно, что сенатор В может этого просто не заметить.

А вот как величайший в истории мастер диалога передал этот момент в трагедии «Юлий Цезарь» (акт 1, сцена 2):

КАССИЙ (Бруту).

Он, человек, шагнул над тесным миром,

Возвысясь, как Колосс; а мы, людишки,

Снуем у ног его и смотрим — где бы

Найти себе бесславную могилу[46].

Кассий у Шекспира здесь очень сильно преувеличивает, и, безусловно, так поступает всякий, кто хочет вложить свое мнение в голову другого человека. Для этого прибегают к риторическим техникам искажения, преувеличения и манипуляции.

Колосс считался одним из семи чудес античного мира. Бронзовый бог солнца Гелиос высотой больше ста футов, изображенный в полный рост, держал в руках факел, между его широко расставленными ногами в гавань Родоса проплывали корабли. Кассий сравнивает Цезаря с грандиозным, воображаемым Колоссом, одна нога которого стоит в Испании, другая — в Сирии, то есть ему подвластно все Средиземноморье.

Но обратите внимание: Шекспир вкладывает в уста Кассия выражение «тесный мир». По идее, первое, что должно прийти в голову, — «широкий мир». Почему же он все-таки тесный?

Потому что Шекспир (как я подозреваю) писал изнутри героя. Он «проник» в разум Кассия, поэтому мог рассуждать с его субъективной точки зрения. А значит, мог видеть мир таким, каким он виделся Кассию, и писать диалог именно для воображаемого глаза: «тесный мир».

Как и у всех римских сенаторов, у Кассия и Брута на столах лежали подробные карты империи. Каждую неделю к ним приходили доклады из всех ее уголков. Эти два человека точно знали широту мира: он есть везде, где есть Рим. Человеку простому мир может казаться широким, но для этих искушенных политиков он узок. Настолько мал, что всего один человек — амбициозный Цезарь — может его захватить и управлять им единолично.

Погружаясь в своих героев, Шекспир наверняка представлял себе и даже изучал их детство, потому что в их образовании черпал вдохновение, когда создавал уникальный диалог своей пьесы.

Дети в аристократических семьях Рима получали превосходную ораторскую подготовку как будущие политики и упражнялись в декламации, убеждении, риторике. Главное правило публичных выступлений было: «Думай как мудрец, но говори как простой человек». Другими словами — говори обычным, односложным языком улиц.

В связи с этим обратим внимание, что из 18 слов, произнесенных Кассием, этому правилу соответствуют почти все.