Диалог с тайным советником Сталина

Вы, Николай Алексеевич, можете обвинить меня в тенденциозности, привередливости, но не забывайте: спрос с вас большой, соответствующий вашему большому положению как советника главы государства.

То, что можно простить простому мемуаристу, непростительно вам.

Вы обвиняете Троцкого в том, что он стремился «объединить нас с мировым пролетариатом, ослабить нашу армию, открыть границы, пустить к нам предпринимателей…». Но разве главным лозунгом большевиков не был «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»?

И как вы смотрите на то, что на исходе XX века правительство России претворяет в жизнь нашей страны всё то, к чему стремился Троцкий?

Вы абсолютно правы, Николай Алексеевич, говоря, что Иосиф Виссарионович был политическим игроком крупного масштаба, только надо добавить: похлеще Троцкого, потому что с раннего детства до сорока лет прошёл «медные трубы и чёртовы зубы», начиная с разложившейся мути общественного дна до поднятых брожением пенок политичной массы.

Он умело использовал кого угодно, где угодно, в том числе и вас, причём в сугубо личных интересах, делая вид, что творит во имя коммунистического блага.

Да, есть у игроков пределы коварства, которые не принято нарушать.

Гитлера вы не считаете игроком, вы называете его подонком, ходы и поступки которого были непредсказуемы. А разве ходы бесчестных игроков бывают предсказуемыми?

Фюрера вы называете плохим игроком потому, что он проиграл войну. Но если Гитлер — авантюрист, то вы, как образованный военспец, должны иметь понятие о войнах справедливых и несправедливых, захватнических и оборонительных — священных.

Армейская сила, мощь вооружений, техника, обеспечивающая высокую манёвренность, и всё прочее может сыграть определённую роль, а вот сила возмущения с жаждой мщения порождает неукротимый боевой дух у тех, кто защищает своё Отечество, свой народ, свой очаг.

И чем изощрённее злодеяния захватчиков, тем беспощаднее месть обороняющихся.

Моральный фактор у мыслящей части сил агрессора иной. Его солдат может осознать эту несправедливость, внутренне сочувствовать жертвам агрессии, понять, во имя чьих интересов он должен жертвовать собой.

Всё это может породить инертность, безразличие, а в конечном итоге привести к поражению.

Так что вожди-игроки — не главное в таких делах.

Сталин был не просто вождём народа, генсеком, но и руководителем нашей агентурной разведки за рубежом. Он использовал, но не доверял тем агентам, у кого не было в Союзе близких родственников, тем, кто, не будучи связан с родиной, мог переметнуться на сторону врага при явной выгоде.

Однако в период Великой Отечественной войны Сталин широко пользовался агентами-иностранцами, в особенности евреями-антифашистами. На них можно было надеяться, и они оказывали большие услуги Сталину.

Вы сами, Николай Алексеевич, вспоминаете польского еврея, родившегося в старой России, настоящую еврейскую фамилию которого вы запамятовали. Этот сталинский агент, достаточно законспирированный, имел связи, как вы пишете, в правительственных кругах нескольких стран. А в Союзе он был связан с Ильёй Эренбургом, который был посредником между Сталиным и тем ловким агентом. После войны этот польский еврей оказался в Израиле, вероятно, с ведома Сталина, который в отношении Израиля начал строить определённые планы, но к этому я вернусь позже.

С Ильёй Эренбургом Сталин считался не как с талантливым писателем. Вы говорите, что его литературные способности Сталин расценивал довольно скромно.

В то время как ближайшие друзья Ильи Григорьевича в предвоенные годы были арестованы и погибли в лагерях — Бабель, Кольцов, Мейерхольд… А вот Эренбург был депутатом Верховного Совета, имел возможность свободно разъезжать по близким и дальним странам зарубежья, возвращался в Союз, встречался со Сталиным и за два романа «Падение Парижа» и «Буря» был удостоен звания лауреата Сталинской премии.

Хитёр был вождь. Сорвав замыслы сионистов по созданию в России Земли обетованной, Сталин вовсе не намеревался проводить политику преследования евреев по национальному признаку, как поступал Гитлер, пишете вы, Николай Алексеевич, то есть он считался с могуществом всемирной «сионистской империи».

Империи такой не было, иначе зачем было искать место для Земли обетованной, а Всемирная сионистская организация была, и на эту организацию решил сделать ставку ваш политический игрок «крупнейшего масштаба» — через Эренбурга, связи которого с сионистами были многообразны и обширны, перед началом и в течение всего периода Отечественной войны.

Также вы, Николай Алексеевич, уверяете, что «то, о чём правительство не могло говорить во всеуслышание, Сталин или кто-то другой (быть может, вы) по его поручению доводили до сведения Эренбурга. Можно было не сомневаться, что поднятая проблема или просьба в ближайшее время будет обсуждена в высших сионистских кругах», так, кажется?

Задумываясь и над этим фактом, прихожу к выводу, что одной из крупных ошибок Гитлера было массовое, вернее, поголовное, зверское уничтожение евреев не только в своей стране, но и во всех оккупированных странах.