Диалог с тайным советником Сталина

После отхода частей деникинской армии к Чёрному морю Габиев вернулся во Владикавказ и был избран членом Северо-Кавказского ревкома.

Когда окончательно утвердилась советская власть на Кавказе, Габиев прибыл в Темир-Хан-Шуру. Но общего языка с местными прорвавшимися к власти правителями, ведшими в мятежные годы двурушническую политику, бескомпромиссный Габиев не нашёл и отправился в Тифлис, где Серго Орджоникидзе возглавлял Закавказский крайком партии.

Кроме русского, лакского, тюркского языков Саид Габиев свободно владел грузинским и очень любил эту страну с её темпераментным, весёлым и гостеприимным народом. Здесь и прожил до конца своих дней.

Работал вначале в Наркомфине, затем возглавлял Закавказский научно-исследовательский институт водного хозяйства, потом его назначили председателем комитета по делам печати.

Вторая жена Саида русская. Когда Серго работал в Грузии, они дружили семьями, но предпочитали по вечерам и воскресным дням коротать время наедине.

Саид Ибрагимович Габиев каждый год приезжал в Кисловодск, отдыхал в санатории «Красные партизаны». В послеобеденное время бывал у нас, жили мы тогда рядом. Любила его как отца. Благороднейший из моих соотечественников тоже относился ко мне как к дочери.

Он многое знал и обо всём доверительно рассказывал. В отношении еды был непритязательным, довольствовался сыром, фруктами, крепким чаем. Засиживались до полуночи — он рассказывал, я слушала.

Тяжело переживал смерть Серго и его старшего брата Папули, многое рассказал о днях, проведённых вместе с друзьями.

Запомнился один из его рассказов.

Однажды в воскресный день Серго пригласил Саида на обед. В означенное время Габиев явился. В столовой накрыт стол, а из кухни долетает приятный аромат жареного мяса.

Поздоровался с Зинаидой Гавриловной, не видя хозяина, забеспокоился. Хозяйка ответила, что прилёг отдохнуть и, видимо, уснул. Гость, недолго думая, повернулся к двери:

— Пусть поспит, не будите.

Не успел дойти до угла дома, как его догнал запыхавшийся и взлохмаченный Серго:

— Кацо, ты что?

— Да ничего, генацвале, будить тебя не хотел.

— Неужели думаешь, что я из тех, кто может позвать друга, а сам улечься спать? Не спал я, просто лежал с закрытыми глазами и думал. Пошли.

Серго взял под локоть друга и повернул обратно. Когда они вошли, Саид, глянув в столовую, обомлел: с сервированного стола скатерть была сдёрнута и вместе с разбитой посудой валялась на полу. Хозяйка в слезах покинула гостей и скрылась за дверью спальни.

— Серго, ты что наделал?

Это чёрт знает что!

— Ничего, ничего, пошли.

Серго провёл его на кухню, усадил за стол, налил в тарелки суп, поставил сковородку с мясом, раскупорил бутылку вина.

Короче говоря, в скованном состоянии гость с трудом проглатывал пищу и хмурился. А хозяин старался успокоить его и даже шутил. Пообедав, Серго поднялся и громко, чтобы слышала жена, сказал:

— Пошли, пройдёмся.

Выйдя из дома, некоторое время шли молча. Наконец Саид не выдержал:

— Слушай, ты несдержанный человек.

— А ты сдержанный?

— Но ты же поставил меня в неловкое положение перед супругой.

— Это Зина ставит меня в неловкое положение. Учил её, не раз предупреждал, что гость в доме — господин. Но если даже при накрытом столе зайдёт случайный человек, она обязана пригласить его к столу. Объяснял, что таков закон горцев. Раз вышла замуж за кавказца, живёшь с ним — соблюдай традиции и нравы его народа. Жена хорошая, люблю её, ценю, но командовать собою не позволю!

— Что ты говоришь, Серго! О каком командовании речь? Она каждый взгляд твой понимает, не то чтобы словом противоречить.

— Понимает, а делает всё по-своему. Вот сегодня утром пришли два крестьянина с просьбой, так она не хотела впускать в дом, ноги, мол, грязные. Сотни раз предупреждал, что по воскресным дням буду принимать ходоков на дому. У них только воскресный день свободный, когда приезжают на базар продать выращенный виноград, зерно, картошку, а заодно и обратиться к начальству с просьбой. Людей села надо уважать, быть им благодарным уже за то, что кормят нас. Они без горожан могут обойтись, сами соткут, сошьют, сколотят, а городские господа передохнут без них с голоду. Подумаешь, чувяки грязные, ну и что, наследят на полу, помоешь, ничего не случится, не велика барыня. Не хочешь сама убирать, найми, за рубль наведут блеск.

«В душе я с ним соглашался», — говорил Саид Ибрагимович, вспоминая.

Когда я этот эпизод описала в своей книге «Охотник Кереселидзе», принятой к изданию в Москве, рецензент наряду со многими другими выбросил и эти страницы. А на моё возражение ответил:

— Неужели не понимаете, что такой поступок расценивается как хулиганский?

В главе, посвящённой Серго Орджоникидзе, надзиратели от идеологии опустили и другой эпизод, рассказанный мне старым охотником.

В 1934 году, когда Серго Орджоникидзе приехал в Кисловодск проверить ход строительства санатория для Минтяжпрома, друзья предложили ему охоту в окрестностях Кабарды.