Приводил цифры, свидетельствующие о том, что в 1937 году число арестов по сравнению с 1936 годом возросло в десять раз, что людей хватали по доносам мстящих, враждующих чиновников, заинтересованных овладеть жилищной площадью, имуществом, должностью. Людей обвиняли в том, чего они не совершали, ловко подводя под статью 58, чем умножали нагрузку следственных отделов Наркомата внутренних дел. Тюрьмы забиты, лагеря перегружены, смертность в них достигла критического уровня.
— И всё это — следствие произвола ежовщины. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро нам будет некого сажать, — сказал в заключение палач.
По залу заседаний волной пронёсся ропот. Только Сталин, важно откинувшись на спинку мягкого кресла, прикрыв тяжёлыми веками жёлтые рысьи глаза, спокойно потягивал трубку. Конечно же, содержание доклада Лаврентия Берии было согласовано и подсказано им.
С начала 1939-го в стране наступила короткая оттепель. Аресты по политическим мотивам заметно сократились. Оставшиеся в живых партийные работники, учёные, деятели культуры, военнослужащие были амнистированы — их места в зоне заняли следователи и костоломы НКВД.
Крупных милицейских начальников, много знавших, уничтожили судом «троек», уже в новом составе. Как до этого они уничтожали свои жертвы.
Авторитет Иосифа Сталина, за спиной которого якобы чинились все злодеяния, ещё больше возрос.
Вскрывший злоупотребления, восстановивший справедливость Берия сменил «деревянного коня» на «белого скакуна» и гарцевал теперь перед доверчивыми москвичами в позе народного героя.
Но в глубине души подлый карьерист таил мечты, свойственные безумцам.
Фортуна сопутствовала ему. Глядя на Сосо, Лаврентий, не опускавшийся до карманных краж, умело работал на три разведки и потому был уверен в себе.
Окрылённый успехом, Берия обновил весь личный состав Наркомата внутренних дел, опыт у него имелся.
Знал, что чистка проводилась по личному указанию Сталина дважды — в расчёте на то, что умерщвлённые унесут с собой и тайны. Одновременно уничтожались архивы НКВД.
При третьей чистке на освободившиеся должности Берия сажал своих людей, которых знал по работе в Грузии и Азербайджане. Своими помощниками-распорядителями по административной и хозяйственной части, в комендатуре Кремля, посредниками связи с тайной агентурой, внутренней и внешней, сделал набравшихся опыта земляков — «сванских витязей».
Лаврентий взялся за наведение порядка и в самом Кремле, и на госдачах. Ознакомившись с личными делами обслуживающего персонала, Берия всех зачислил на службу в органы, присвоил звания дворникам и садовникам, поварам и прачкам.
Люди строили насмешки по этому поводу, обращаясь друг к другу по воинскому званию: «Бу сделано, товарищ капитан!», «Есть, товарищ лейтенант!».
Особенно изощрялись, строя рожицы, няни и экономки, обслуживающие семью Сталина, козыряя на каждом шагу при обращении друг к другу и заливаясь смехом.
Но когда в Кремле появилась барышня-комендантша, надзирающая за квартирами кремлёвских небожителей, и в частности за жильём «великого вождя», весёлое настроение обслуживающего персонала поубавилось.
В этой роли выступила Александра Николаевна Накашидзе, которую за глаза называли «какашидзе». Эта строгая брюнетка в чине майора, в кожаном плаще, с браунингом на правом боку, недоучка с хамскими манерами тюремной надзирательницы, начала командовать не только обслуживающим персоналом, но и охранниками Кремля.
Всем было известно, кем и зачем Ася приставлена, а потому её побаивались не только технички, но и некоторые члены семей работников ЦК. Одни поговаривали, что Ася — любовница Лаврентия Павловича, другие утверждали, что майорша — племянница его жены Нины Теймуразовны.
Но как бы там ни было, а мадам в чине майора госбезопасности не только осуществляла надзор за обслугой кремлёвских квартир, но и, шныряя по жилым помещениям, высматривала и брала на учёт старинную мебель, дорогую утварь, сервизы, вазы, ковры, гобелены, портьеры, которые постепенно — за «изношенностью» — списывались и заменялись современными, новыми. Никто, конечно, не знал и не смел интересоваться, куда все эти уникальные вещи девались.
Мадам Накашидзе, в свою очередь, выписала из Грузии и поселила в Москве многих своих родственников. Видимо, всеми этими вещами обставлялись их квартиры.
Берия, в свою очередь, занялся обитателями Кремля из представителей высшего эшелона, и в первую очередь родственниками Иосифа Виссарионовича и его близкими.
Конечно же, этого желал и сам Сталин, о чем намекал в уединённых беседах с Берией.
После убийства Надежды Аллилуевой во взаимоотношениях с многочисленной роднёй Иосиф Виссарионович испытывал чувство настороженности и недоверия.
Сначала арестовали Александра Сванидзе — брата первой жены Сталина, революционера, а позже ответственного работника аппарата Кремля.