Диалоги (о государстве, о законах)

А дабы все это и в частной жизни, и от имени государства совершалось по правилам и обычаям, несведущие да обучаются у государственных жрецов. Жрецы эти да будут трех родов: одни должны ведать священнодействиями и жертвоприношениями, другие — истолковывать таинственные речения предсказателей и ясновидцев, признанных сенатом и народом, а государственные авгуры, истолкователи воли Юпитера Всеблагого Величайшего, на основании знамений и авспиций да узнают грядущее[571]. (21) Да хранят они чистоту учений, да производят авгурацию жрецов, авгурацию виноградников и молодых побегов на благо народу; тем, кто будет ведать делами войны и делами народа, да возвещают они об авспициях, а те да повинуются им. И да видят они наперед гнев богов, руководствуются знамениями, сдерживают молнии в определенных участках неба и хранят Город, поля и “храмы” свободными и освященными[572]. И все то, что авгур объявит неправильным, запретным, порочным, зловещим, да не будет выполнено и свершено; кто ослушается, да ответит головой[573].

(IX) Послами для заключения мирных договоров, для обсуждения дел войны и перемирия да будут фециалы; карателями да не будут они, да выносят они решения насчет войны[574].

Знамения и чудеса — если сенат повелит — да передаются на рассмотрение этрусским гаруспикам. Этрурия да обучает первенствующих людей этой науке. Тех богов, которых гаруспики повелят умилостивить, да умилостивят; да очищают они места падения молний[575].

Женщины да не совершают ночных жертвоприношений, кроме тех, которые, по обычаю, совершаются за народ[576], и да не приобщают они никого ни к одному священнодействию, кроме греческого, по обычаю обращенного к Церере[577].

(22) Содеянное кощунство, которое нельзя будет искупить, да останется неискупленным; то, которое можно будет искупить, да искупят жрецы государства.

Во время общественных игр… [да умилостивляют богов в цирке]; что же касается празднеств, на которых нет состязаний на колесницах и телесных упражнений, то ликование народа пусть умеряют пением и игрой на лирах и флейтах и пусть сочетается она с почестями, оказываемыми богам[578].

Из обычаев предков да соблюдаются все наилучшие.

Кроме слуг Идейской Матери[579], никто да не собирает денег — и то лишь в установленные дни.

Кто украдет или похитит предмет священный или доверенный священной охране, да будет “паррицидой”[580].

За клятвопреступление да будет божьей карой смерть, человеческой карой — позор[581].

За инцест понтифики да карают высшей казнью[582].

Да не дерзает нечестивый умилостивлять дарами гнев богов.

Обеты да выполняются тщательно. За нарушение права да будет кара. Да не совершает никто консекрации поля[583]. В консекрации золота, серебра и слоновой кости да соблюдается мера.

Священнодействия от имени частных лиц да остаются постоянными.

Права богов-манов[584] да будут священны, умершие да причисляются к богам. Расходы на почитание их памяти и оплакивание да будут ограниченными».

(X, 23) АТТИК. — Ты ясно изложил нам содержание великого закона и притом так сжато! Но, по моему мнению, эти установления насчет религии мало отличаются от законов Нумы и от наших обычаев.

МАРК. — Но так как в книгах «О государстве» Публий Африканский убеждает нас в том, что из всех государств наше было в древности наилучшим[585], то не сочтешь ли ты необходимым издать законы, соответствующие наилучшему государственному устройству?

АТТИК. — Да, мое мнение именно таково.

МАРК. — Итак, я вам сообщу о законах, способных сохранить это наилучшее государственное устройство, и если я сегодня, быть может, предложу какие-нибудь законы, которых в нашем государстве нет и не было, то они все же будут, можно сказать, соответствовать обычаям наших предков, тогда имевшим силу закона.

(24) АТТИК. — Так представь нам, пожалуйста, доводы в пользу своего закона, дабы я мог сказать: «Как ты предлагаешь»[586].

МАРК. — И ты говоришь это, Аттик! Ты не скажешь иначе?

АТТИК. — Во всяком случае, ни за что важное не буду голосовать иначе; в мелочах я, если захочешь, тебе уступлю.

КВИНТ. — И я такого же мнения.

МАРК. — Но смотрите, как бы мое изложение не затянулось.

АТТИК. — Тем лучше! Чем другим могли бы мы заняться?

МАРК. — Закон велит, чтобы люди «обращались к богам чистыми», видимо, чистыми духом, в котором сосредоточено все[587]. Закон не отвергает и чистоты тела, но следует понять одно: так как дух во многих отношениях преобладает над телом, а тело свое люди и без того стараются держать в чистоте, то гораздо важнее сохранять чистоту души. Ибо осквернение тела проходит либо от окропления водой, либо по прошествии нескольких дней[588]; что же касается духовного падения, то оно не может ни исчезнуть с течением времени, ни быть смыто никакими реками.