Диалоги об Атлантиде

Существа высшие, насадив все эти роды, с целью доставить пищу нам, низшим, прорезали затем самое тело наше, будто сад, каналами, чтобы оно орошалось будто бы водами изливающегося чрез них потока. И прежде всего провели они эти скрытые под сплетением кожи и плоти каналы – две спинные жилы, соответственно двойному делению самого тела – на правую и левую половины. Жилы те спустили они вдоль по хребту и ими обхватили родотворный мозг, чтобы этот находился в возможно лучших условиях и чтобы приток, распространяясь оттуда свободно, как по наклонной плоскости, на другие части, доставлял им равномерное орошение. Затем, разветвив те жилы кругом головы и переплетши их между собою в противоположных направлениях, пустили их, повернув – одни с правой стороны тела на левую, другие с левой на правую, дабы они в то же время, вместе с кожею, служили связию между туловищем и головою, которая не была ведь кругом, до самой макушки, одета сухожилиями, а также чтоб и действия чувства передавались с той и другой стороны всему телу. И отсюда уже устроили они орошение приблизительно таким образом. Впрочем, мы легче поймем его устройство, если наперед согласимся в следующем. Всё, что состоит из мельчайших частиц, задерживает более крупное, а что из крупнейших, задерживать более мелкого не может. Но огонь мельче всех стихий по составу; поэтому он проходит и чрез воду, и чрез воздух, и чрез землю, и чрез всё, что составлено из этих стихий, и ничто не может задерживать его. То же надобно думать и о нашем желудке: когда попадают в него пища и питье, – он задерживает их; а огня и духа, которые мельче его по составу, задержать не может. Так этими-то стихиями и воспользовался Бог, чтобы проводить влагу из желудка в жилы. Он сплел из воздуха и огня плетенку, наподобие рыбацкой верши, содержащую, по направлению к входному отверстию, два внутренние рукава, из которых один расплел опять надвое; и от этих рукавов протянул кругом через всю плетенку, до самых ее краев, как бы бечевки[122]. Всё внутреннее содержание этого сплетения составил он из огня, а рукава и полость сделал воздухообразными. И взяв, расположил его вокруг устроенного им животного таким образом. Снаряд рукавов привел он в сообщение с гортанью, и так как тот был двойной, то один рукав пустил по жилам в легкие, а другой – мимо жил – в желудок. Разделив этот первый рукав на ветви, он однако же обе части снаряда отвел вместе к каналам носа, дабы в случае, когда первая часть не откроет сообщение со ртом, все течения этой восполняемы были тою. Прочие же части, именно полость верши, врастил он кругом во впадины нашего тела, и сделал так, что либо вся она мягко приливает в рукава, поколику они воздушные, либо рукава отливают обратно в вершу, и плетенка, по рыхлости нашего тела, то подается чрез него внутрь, то выходит опять наружу; а между тем привязанные внутри лучи огня следуют за воздухом по тому и другому его направлению, и это не прерывается до тех пор, покуда держится смертное животное. Так вот мы думаем, что такого рода движению тот, кто прилагал названия, дал имя вдыхания и выдыхания. Всё это, как действие, так и страдание, направлено к тому, чтобы наше тело, будучи орошаемо и освежаемо, питалось и жило; ибо когда внутренний огонь, при вдыхании и выдыхании, устремляется по следам воздуха и, в этом беспрерывном передвижении, проникая в желудок, захватывает пищу и питье, он разлагает то и другое, делит на мелкие частицы, проводит их чрез выходы, в которые проходит сам, и таким образом, как бы из родника в каналы, разливая их по жилам, гонит эти жильные потоки через тело, будто по водопроводным трубам.