Диалоги. Практика латинского языка

Мальчик. Вы видите Таврею Вибеллия или того, кто с ним сошелся в битве, Азеллу [122]?

Филиппус. Долой историй, [когда мы] в полной готовности. Где остальные?

Мальчик. Идите, я буду сопровождать вас пешком.

Мизиппус. О, строптивая трясущаяся лошадь! Все кости мне разобьет, прежде чем мы достигнем города.

Филиппус. Какое, к черту, это твое седло, думаю, [это] вьючное седло для ослов.

Мизиппус. Немного меньше.

Филиппус. За сколько, за сколько [куплено]?

Мизиппус. За 14 турских монет.

Филиппус. Я бы не купил за столько саму лошадь вместе с ее кормом и одеждой. Мне кажется, это не верховой конь, не оседланная лошадь, но упряжная лошадь, идущая под ярмом или вьючная. Заметь, пожалуйста, как спотыкается она или о клочок бумаги, или о расстеленную на дороге солому.

Мизиппус. Что ты о ней говоришь? Она еще жеребенок. Но болтай что хочешь. Ты видишь эту лошадь? Она такая, какая есть, она везет меня. Я – ее.

Мальчик. Бедная, копыта у нее очень мягкие.

Филиппус. Как убедил тебя столь тщательно одноглазый, когда седлал ее для тебя?

Мизиппус. Он очень любезно просил, чтобы мы не садились вдвоем на лошадь, один на вьючное седло, другой позади, чтобы в конюшне я тщательно подстилал ей [солому].

Мальчик. Она, бедненькая, слишком нуждается [в пище], имея исхудалые бока.

Филиппус. Что вы делаете? Не садитесь в повозку?

Планетес. Тебе хорошо говорить, возница требует теперь вдвое больше, чем мы договаривались.

Филиппус. У вас дело с возницами и с судовладельцами? Легко сделаете все и по воле души. Род человеческий мягок, кроток, приветлив, образован, благочестив. Возницы – подонки земли, судовладельцы – отбросы моря. Дайте ему (вознице) половину из того, что он теперь требует.

Мальчик. Сколько полагаете уже времени?

Филиппус. По солнцу сужу, что свыше десяти.

Мальчик. Уже приближается полдень.

Филиппус. Неужели? Послушай, Мизиппус, едем. Пусть следует, кто сможет. Они найдут нас у «Розового бутона», постоялой таверны, расположенной напротив королевской пирамиды, недалеко от дома Куриона.

Мизиппус. Как выезжаем?

Филиппус. Через Марцеллиновы ворота, направо, простой и прямой дорогой.

Мизиппус. Напротив, будем держаться этой проселочной дороги, приятной и спокойной.

Филиппус. Ни в коем случае, нет ничего удобнее и безопаснее, чем дорога королевская. Ведь если повернуть, мы оставим [в стороне] путников, а та проселочная дорога, если меня память не обманывает, очень извилистая и темная.

Мизиппус. Кто те вооруженные копьями? Кажется, воины из наемников.

Филиппус. Что делать?

Мизиппус. Вернемся, чтобы нас не ограбили [123].

Филиппус. Поедем дальше, ведь легко уйдем от них, если лошади побегут через поля.

Мизиппус. Что, если они изобьют [нас]?

Филиппус. Ничего такого я не вижу, только длинные македонские копья.

Мизиппус. Подойди ближе, парень.

Мальчик. В чем дело?

Мизиппус. Ты не видишь тех германцев?

Мальчик. Каких?

Мизиппус. Тех, идущих нам навстречу?

Мальчик. Право же, это не германцы, а два парижских крестьянина с их молотильными палками.

Мизиппус. Так и есть. Удачи тебе. Вернул мне душу и жизнь. Но где Мизоспудос и Планетес?

Мальчик. Разгневанный возница, не получив с них, сколько требовал, повез их ухабистой дорогой; пока лошади пытались вытянуть с большой силой колеса, застрявшие в глубокой грязи, они разбили дышло и хомут, затем колеса были выдернуты из грязи с гвоздями [сорваны с гвоздей?], а сам безумец, гневом ослепленный, остановил [повозку], теперь чинит ее и бранится всеми богами, также ездоков проклинает ужаснейшими проклятиями.

Филиппус. Пусть они падут на его голову.

Мальчик. Думаю, что, оставив повозку, они перейдут в двуколку, которая без груза держит путь в Булонь. Главк и Диомед вошли в какую-то лодку, но лодочники говорят о невозможности при этом ветре с веслами и шестом совершать плавание. Говорят, что все лошади-бурлаки заняты, не знаю, каким способом можно передвигаться, и потому они еще не отвязали причальный канат [124].

Филиппус. Об оплате ничего не узнал?

Планетес. Ничего вообще.

Филиппус. Чудеса. Но я догадываюсь, что будет. Они не достигнут Булони до вечера.

Мизиппус. Что тогда? Мы используем весь завтрашний день для душевного отдыха. Посмотри, как скользит медленно та речка с совершенно хрустальной водой среди золотистых острых камней, как приятно журчит! Слышишь соловушку и щегла? Действительно, эта парижская область прекрасна.

Филиппус. Какое зрелище может быть равное этому? Каким спокойным течением течет Сена! Как несется та ладья на всех парусах и при благоприятном ветре! Всем этим чудесно освежается душа. О луг, одетый с чудесным искусством!

Мизиппус. [И] поистине, восхитительным творцом.

Филиппус. Сколь сладостный аромат испускает!

Мизиппус. Объезжай то здесь, то там левее, чтобы избежать очень вязкой глины, в которой твой неторопливый [конь] сразу же потеряет копыта. Сколь противоположно это поле своему соседскому – покрытое плесенью, невозделанное, гнилое, вздыбленное от камней, вооруженное колючками!