Диалоги. Практика латинского языка

Магистр. Итак, ты бери пером спокойнее и легче, ведь когда погружаешь перо в хлопковую, или в шелковую, либо льняную материю, остаются всегда какие-то волокна или маленький клочок на острие, снятием чего замедляется процесс письма; а если не снимешь, то скорее изобразишь пятна, а не буквы [137].

Мендоза. Я по совету товарищей использую мальтийский платок или легкий и тонкий шелк.

Магистр. Этого, право, вполне достаточно. Впрочем, очень важно влить чернила именно в крепкую маленькую ступку. Ведь ее надо носить повсюду, ей, бесспорно, необходима губка. А бумага у вас есть?

Мендоза. У меня вот какая.

Магистр. Очень шершавая и мешает перу беспрепятственно двигаться, что для занятий вредно. Ведь пока борешься с шероховатостью бумаги, исчезает многое из того, что замышляешь написать. Этот род бумаги, широкой, плотной, грубой, оставьте книжным лавкам, которые так называются потому, что от них идут книги для долговременного хранения. И не приобретайте для ежедневного пользования ту объемистую [бумагу], величественную или императорскую, которая называется из-за [описания] священных деяний hieratica, ее вы видите в книгах священных храмов. Приобретайте для себя наилучшую, тончайшую и крепкую бумагу для писем, которую привозят из Италии, или ту обычную, которую привозят из Галлии, ее вы найдете повсюду, продаваемую в отдельных кодексах, приблизительно за 8 монет; вам дадут вместе с ней одну или другую лубяную дощечку оберточной бумаги (carta emporetica), которую мы называем bibula.

Мендоза. Каково значение этих названий? Ведь я часто был нетверд [в их знании].

Магистр. Emporetica (оберточная бумага) приходит из Греции с товарами, которые следует завертывать, [ее называют] bibula, поскольку поглощает чернила, так что вам не нужны будут отруби или крупный песок или пыль, соскобленная со стен. Но лучше всего, когда буквы высыхают сами собой, ибо таким способом они становятся долговечными. Однако оберточная бумага будет полезна: расстелите ее под рукой, чтобы влагой и грязью не запятнать чистоту папирусной бумаги.

Манрикус. Дай нам теперь, если считаешь нужным, примеры [образцы].

Магистр. Прежде всего, абецедариум (abcedarium) [138], затем syllabatim [слог за слогом, по слогам], потом связанные слова по такому примеру: «Учись, мальчик, с их помощью ты станешь мудрее и потому лучше. Слова – знаки душ среди присутствующих, буквы – среди отсутствующих». Воспроизведите это и возвращайтесь сюда после трапезы или завтра, чтобы я исправил ваше письмо.

Манрикус. Сделаем. А пока, Христос с тобой.

Магистр. И с вами тоже.

Мендоза. Сядем, чтобы без вмешательства товарищей и без помех обдумать, что узнали от этого учителя.

Манрикус. Согласен, пусть так и будет.

Мендоза. Пришли туда, куда мы хотели. Сядем в этих скалах.

Манрикус. Конечно, но спиной к солнцу.

Мендоза. Дай мне взаймы половину листа бумаги, отдам завтра.

Манрикус. Достаточно тебе этого кусочка?

Мендоза. Как? Он не вместит шести строк, особенно моих.

Манрикус. Пиши на той и другой стороне и делай строки более плотными; зачем ты считаешь нужным оставлять столь большое расстояние?

Мендоза. Я? Едва ли есть [в моем тексте] какой-то интервал, ведь буквы с обеих сторон прикасаются друг к другу. Особенно те, что имеют острые верхушки или ножки, как b и р. А ты что? Уже две строчки написал? И притом изящно, разве только криво.

Манрикус. Пиши свое и молчи.

Мендоза. Право же, пером и чернилами это никоим образом не может быть написано.

Манрикус. Почему так?

Мендоза. Не видишь, что перо обрызгивает бумагу чернилами вне букв?

Манрикус. Но мои чернила до того жирные, что подумаешь, [это] грязь. Посмотри, прошу, как висят они наверху крены и не стекают для образования букв [отпечатков]. Почему бы нам в таком случае не устранить с обеих сторон неудобства: ты разрезай ножичком с острых концов перо, чтобы оно легко собирало чернила в буквы, я – чтобы чернила были более чистые, налью несколько капель воды.

Мендоза. Лучше мочи [139].

Манрикус. О, не моча, сами чернила издадут зловонный запах и все, что напишешь, нелегко потом этот запах уничтожить с губки, наилучшим был бы уксус (acetum), если бы он был под рукой, ведь он силой своей сразу же разжижает густые чернила.

Мендоза. Верно, но опасно, как бы его острый запах не проник в бумагу.

Манрикус. Ничего такого не бойся. Эта бумага более всего удерживает чернила, чтобы они не разливались.

Мендоза. Края этой твоей бумаги неровные, сморщенные и шероховатые.

Манрикус. Немного обрежь края ножницами, это ведь также и изящнее, или прекрати писать на той шероховатости. Для тебя всегда самые легкие препятствия – достаточно большая помеха, чтобы идти дальше. А все, что под руками, немедленно отбросишь.

Мендоза. Уже возвращаемся к преподавателю.

Манрикус. Тебе кажется, что время?

Мендоза. Опасаюсь, как бы уже не прошло время, ведь он обычно ужинает рано.

Манрикус. Пойдем. Ты войдешь первым: у тебя меньше робости.

Мендоза. Напротив, cкорее ты: у тебя меньше дерзости.