Диалоги. Практика латинского языка

Боргия. Пусть будет в самом деле так, пойдем пешком, войдем через переулок на площадь Пегнарогиорум [302].

Сцинтилла. Очень хорошо, затем [пойдем] через мастеров – Ключарей к улице Пирожников [кондитеров], затем к фруктовому рынку.

Боргия. А не скорее к [рынку] зеленщиков?

Сцинтилла. Он и тот и другой. Кто охотнее питается овощами, называют [рынок] зеленщиков, кто фруктами – фруктовый рынок. Какой обширный рынок! Какое множество продавцов [и] выставленных на продажу вещей! Какой запах фруктов! Какое разнообразие, чистота, блеск! Нельзя придумать садов, равных этому рынку. Каковы же мастерство и тщательность нашего эдила и его служителей, чтобы никакой покупатель не обманывал продавца! Не Гонорат ли это Иоанн [303], которого везет мул?

Кабаниллиус. Полагаю, нет, ведь один из моих мальчиков, который только что встречался с ним, оставил его уходящим в свою библиотеку. Если бы он знал, что мы здесь, то, без сомнения, участвовал бы в нашей беседе и наши игры предпочел бы своим важным делам.

Боргия. Назови, наконец, законы.

Сцинтилла. Выпутаемся из этой толпы через улицы Святой Девы Спасительницы к Дымной улице и Святому Августину (монастырю), где меньшее количество людей.

Кабаниллиус. Чтобы не уходить столь далеко от центра города, поднимемся лучше на улицу Банкиров (Crumenarium) и к холму, затем к Военной улице и дому вашей семьи, Сцинтилла, чьи стены, мне кажется, до сих пор оплакивают известного героя графа Оливана [304].

Боргия. Но они [стены], оставив скорбные стенания, всерьез торжествуют, что место столь замечательного старика наследовал такой юноша [305].

Сцинтилла. О, как приятно видеть курию [306] и четырехчастный форум [307]: [место] главы (praefectus) города, которое, кажется уже почти [стало] наследием вашей семьи, Кабанилла, гражданская [власть], [власть], касающаяся преступлений, и триста солидов (tercentum solidorum). Какие здания! Каков облик города!

Боргия. Ты нигде не можешь правильнее говорить о законах [игры], чем на форуме и в курии. Сообщи, наконец. Ведь о похвалах или, скорее, о восхищении нашим городом найдется более подходящее место для разговора в другое время.

Сцинтилла. Первый закон – когда следует играть. Человек создан для вещей серьезных, а не для пустяков и забав. Забавы же придуманы для того, чтобы дать отдых душе, уставшей от серьезных дел; в таком случае играть следует тогда, когда душа и тело устали, и не иначе следует принимать [игру], чем сон, пищу, питье и другое, что восстанавливает и укрепляет силы, иначе она неблагоприятна, как и другое, что делается не в свое время.

Второй закон – с кем следует играть. Ведь подобно тому, как, предпринимая путешествие или идя на пир, тщательно смотришь, кто будет твоим сотрапезником или спутником, так и в игре надо обращать внимание, с кем играешь, чтобы были люди тебе известные, ведь от неизвестных – большая опасность. И верна пословица Плавта: «Волк человеку человек, тем более незнакомый» [308]. Пусть они [игроки] будут дружелюбными, веселыми и товарищами, с которыми не будет опасности поссориться, подраться или что-либо сделать, или сказать позорное, а также непристойное. Пусть не будет хулы на Бога или клятв, [а] в словах мерзкого, чтобы не передавалось от общения твоим нравам ничто дурное и постыдное. Наконец, пусть не будет тех, которые принесут в игру другие намерения, нежели твои. Разумеется, пусть душа от работы успокоится и получит облегчение.

Третий закон – в какую игру [играть]. Прежде всего отмечаю, ведь если игра неизвестна, то не может быть удовольствия ни для игрока, ни для партнера, ни для зрителей. Затем, пусть игра одновременно укрепляет душу и упражняет тело, насколько позволяет время и здоровье. В противном случае пусть будет игрой, в которой не все может чистая случайность, пусть в ней присутствует также и опытность, которая может случай исправить.

Четвертый закон – с каким залогом. Без всякого залога [играть] безвкусно и очень быстро надоест; и не играть с таким большим [залогом], который при самой игре будет тревожить душу, а если окажешься побежденным, будет терзать и мучить. [Тогда] это не игра, а пытка.