Диалоги. Практика латинского языка

Гринеус. То, что ты делаешь охотно: похищать, укрывать, как бы скрывать ладонью и хватать, как хватает на глазах служанок неистовая Лукреция [327].

(После филологических отступлений беседующие возвращаются к теме физического строения человека.)

Остальное тело, за исключением головы, есть туловище, и в туловище – грудная клетка; полость груди, вплоть до желудка, и ребра, – внутренняя полость (concavum), а внешняя, между руками и грудью, есть sinus (выпуклость, пазуха?). Под животом – кишечник и внизу кишечника лобок и половые органы.

Велиус. Разве недостойны большего стыда задний проход или заднепроходное отверстие?

Гринеус. И то и другое достойны стыда, последнее из-за позора, первое – из-за бесчестия и срама. Бедро, и как некогда говорили femen, теперь предпочитают называть во множественном числе femina. От колена идет голень, чья кость называется берцовой (tibia), а последующая мясистая [часть] – икрой, наконец, ноги [ступни], похожие на руки, ибо и пальцы имеют подошву, каковая называется следом, но только ногѝ.

Велиус. Что? Разве это не след, который от ноги отпечатывается?

Гринеус. Он самый, но только ногѝ.

Велиус. Знаешь ли ты, какие есть в теле места добродетелей?

Гринеус. Какие же?

Велиус. Во лбу – стыд, в деснице – вера, в колене – милосердие.

Гринеус. Подошва ноги не есть подошва только ногѝ.

Велиус. Но так считают многие.

Гринеус. Однако Плиний пишет, что есть народ, который создает себе тень в полдень (на юге) с помощью подошвы ноги, очень широкой и огромной [328]. Как это возможно?

Велиус. Действительно, [в таком случае] подошва бывает от сустава голени [берцовой кости] до пальцев.

XXIV. Воспитание

Флексибулус, Гримферантес, Горгопас [329]

Флексибулус. По какой же милости послал тебя ко мне твой отец?

Гримферантес. Он сказал, что ты человек превосходного образования, мудро воспитанный и по этой причине в этом городе заслуживающий признания. Он пожелал, чтобы я, идя по тем же следам, что и ты, достиг подобной благосклонности народа.

Флексибулус. Как же, на твой взгляд, ты достигнешь этого?

Гримферантес. Свободным воспитанием, каким, как все говорят, ты отличаешься.

Отец добавил, что это воспитание подобает больше мне, чем кому-либо другому.

Флексибулус. Скажи-ка, мой сын, зачем обученный в этом отцом ты приходишь ко мне?

Гримферантес. Меня не столь отец обучил правилам, сколько, пожалуй, мой дядя, старый человек, много и долго пребывавший при королевском дворе.

Флексибулус. Итак, чему они тебя научили, мой сын и друг?

Горгопас. Смотри, муж благоразумнейший, как бы ты случайно из-за незнания не оступился в каком-либо высказывании или в неразумном либо грубом действии, отчего потеряешь славное имя воспитанного наилучшим образом.

Флексибулус. Что, разве столь легко оно у вас гибнет?

Горгопас. Даже при одном словце, одном коленопреклонении, одном наклоне головы.

Флексибулус. Слишком изысканно и слабо у вас, у нас же гораздо крепче и сильнее.

Горгопас. Таковы наши взгляды, как и наши тела, которые не выносят никакой обиды.

Флексибулус. Напротив, как видим, легче выносят тела, чем души.

Горгопас. Возможно, ты не узнал его [Гримферанта], потому называешь сыном и другом.

Флексибулус. Разве это не честные и исполненные благожелательства названия?

Горгопас. Полагаю, благожелательства (его мы не особенно ценим), но не уважения и не любезности, которые мы старательно почитаем. Ведь этого [мальчика] обычно именуют «этот господин», [а] не друг. Разве ты не обратил внимание на титул господина, [поставленный] перед личным именем и [именами] различных слуг? Разве не замечал на поминальных торжествах в честь деда [мальчика] столько восковых факелов, знаков отличия, одетых в траур людей?

Флексибулус. Как же так? Ты [Гримферант] горячо желаешь всем быть господином и никому другом?

Гримферантес. Так учили меня мои близкие.

Флексибулус. Пусть тотчас же сообщит, мой господин, твое славное сиятельство, свидетельства твоих кровных родственников [об обучении].

Горгопас. Мне кажется, что ты насмехаешься над этим мальчиком. Но он – не кто угодно; не делай [этого].