Диалоги у картин

132 Подсолнух

Нам столько раз наобещали,

что всё возможно в мире, но

мерило солнц на пьедестале

лишь за урок сотворено?!

— О, боже! — небо прокричит–

что он в неделю сотворит?!

Меж тем, на «штудиях» таких,

в волшебной прелести бумаги

он создаёт архипелаги

сердец, пространственно чужих,

воздать божественное влаге,

что на языках всех земель

поётся в слове — Акварель!

133 Принцесса

Она и здесь вполне красива,

принцесса мерной глади вод,

где пиренейского разлива

блаженство отдыха течёт

за соразмерными трудами…

Едва наполненным сетям

ей возвращаться, с парусами,

как скрипке к нашим голосам.

134 Река

Она крутила жернова,

а люди спорили с соседом -

кому черёд кормиться хлебом,

не замечая кружева

береговой плакучей ивы

и, равно, были несчастливы

зиме с бездельем рождества.

Но, вот, на бреги середины

земных уделов латышей

приплыли кисти-бригантины

и челноки карандашей.

Они терзали акварели

игрой кувшинок или льдин,

и все, пожалуй, надоели,

пока известный господин

не застолбил свои пленэры

на каждый божий выходной

и детвору таскал с собой,

как прихожан — служитель веры.

И, вот, известна на полсвета,

река, решилась на бойкот,

и позвала себе поэта

для воспевания красот,

а, тот, взглянув на волшебства,

собрал прибрежные слова,

как звуки сердца гитарист,

кладёт на чистый нотный лист

наворожив ему цены…

Река рыдала до весны,

где «кисть, рабыня интуиции,

торила нежные следы

на совершенной композиции

оттенков тающей воды».

135 Рига 1978 г

Как я далёк блаженства дня,

где позабыл свои державы

и, подпоручика, меня

качали воды Даугавы,

как стены Домские — орган,

в смятенье душу приводящий,

и ей же — лечащий бальзам…

Я был, так счастливо бродящий,

и, молод так, что мило мне

рижане город объясняли

и мирно «русский» принимали,

не вспоминая о войне.

Мой Бог! Когда бы знал тогда

всю нашу правду роковую!

Простите мне за Бога всуе,

ведь это и моя беда…

136 Рижские розы

Мне сонмы бессонных поэтов

не скажут — чьи строки мудрей.

Нет равно прекрасных букетов,

как равно счастливых людей

не слышать раскатные грозы,

где в бликах цветных лоскутов

Мане забываются розы

на паперти тысяч холстов!

Так вечное бремя сомнений

отринется радостью знать,

что жив Человеческий Гений

восторженно цвету внимать.

137 Розовое утро

Цвета розового утра

или сумерек в сирень

эти блики перламутра,

эти кроны в полутень,

и воды недвижны глади

до желания кистей

в нарисованной прохладе

грезить кончики лучей.

138 Розы на золотом

Как случай чувствами играет!

Заговорён, заворожён!

Эскизы в золото бросают,

когда оно — контрастный фон…

Здесь — вызов всё и раны крик,

я, верно, завтра постарею,

в какие тайны он проник,

которых открывать не смею?!

Когда за искрой обнаженья

сомкнутся две границы ночи

я перестану быть мишенью,

но… жизнь становится короче…

на этот взгляд, из полотна,

где… кровь… течёт в полутона.

139 Скрипка отца

Печать горбатого барака,

бессменность серая одежд…

Одной свечи на мили мрака

хватало искорке надежд

на сбережение алмазов

чередованья струнных нот,

что над планетою течёт,

не огибая метастазы,

но, обжигая красотой,

век изуродованный мой,

где ровно все — косноязыки,

а, Бог… оставлен берегам

для возвращения музыки

моим бестрепетным рукам.

140 Следы

В пути к высокой аритмии

несовместимое смешать –

преодоление стихии

с желаньем твердь не покидать!

Волна, будившая Поэта,

здесь тиха линии листа,

и вечны влажной грани Света

следы прошедшего Христа.

141 Спасение

Так было пропасть лет назад,

но краски, верные, хранят

студента первые альбомы.

Им так уютно в тёплом доме,

где века прошлого цветы

листают внучки вечерами

а, мастер, новой светлой раме

торопит чистые листы.

И красота спасёт планеты,

которым россыпи кистей

не обнажат природу цвета,

но… сердце сделают добрей.

142 Студенческое

Неуловимость непогоды,

в движенье чувственном руки,

кипят подсвеченные воды

холодной кисти вопреки,

но что мне таинства на дне,

когда ветрам стенают кроны

и тщетны шумные салоны

явить судьбу на полотне.

143 Студийное

Люблю неспешное теченье

горизонтали синих вод,

где тайна зреет вдохновенья

и души юные влечёт

от берегов из обладаний

на льды пленительных разлук,

для цвета влажных сочетаний

в изображения недуг.

Пусть им душа переболеет

и по судьбе пройдёт строка,

что Человек светить умеет,

как в бури лучик маяка.

144 Супрематическое

Он приходит чародеем,

заговаривает лес

прибалтийским берендеям

на истории чудес,

чтобы нам, под Валдлаучи,

вестью тонкою весны

к небесам промчался лучик

от светящейся сосны.

145 Сухостой

Увы, нам братья — дерева!

Не вечен неба рокот синий,

есть в абсолюте мастерства

и драматизм похожих линий…

Так, впрочем, каждый день мы чуть

одолеваем этот путь.

146 Таллиннское

Мне редки признаки различий

на берегах Балтийских вод…

Один несуетный народ

из устоявшихся приличий

соседей торопить не хочет

и, сам, века, из года в год

своих дорог булыжник точит

и основательно кладёт…

Не потому ли, в нас всегда

живут прибалтов города,

где говор сдержан и душа

блаженна тишью шалаша.

147 Уголок Таллина

Там небо в синем и зелёном,