Диана

Всё богатство этой коллекции слилось во мне в один сгусток, единый образ прекрасной женщины, богоподобной и виртуальной, то есть такой прекрасной, какую не могла бы породить и терпеть, чтобы не изгадить, наша Земля. Конечно, я был бесконечно благодарен тому, кто составил этот кропотливый научный труд, ведь автор словаря совершил настоящее достижение, но в то же время я не мог удержаться, и бесконечно умножал созданный им венок новыми и новыми словами-цветами. Может быть, я окончательно спятил, но от меня неожиданно отдалились куда-то вдаль моя семья, Ника, все эти мучительные эротические обиды-грёзы и подозрения. Я был здоров и полон новой любовью, любовью к Диане, моей настоящей, единственной, виртуальной. Возможно, это лишь продолжение болезни из-за психического шока от того, что дядя Коля разболтал всё Нике, но это стало для меня почему-то не так уж важно. Как бы то ни было, всю мою душу теперь занимает чудесное, волшебное облако, образованное различными оттенками чувств, вызываемых голосом Дианы, её целомудренной лаской, добротой и искренней вежливостью, которые совсем исчезли из нашего общества. Её божественным тембром, её тончайшими интонациями, способными выразить всё, что только может чувствовать человек!

Твой голос и ты, вы прекрасны, любимая Диана! Вы дали мне то, чего я интуитивно искал в этом мире, полном позорных, тёмных тайн, примитивной алчности, грубости, угроз, обид, поощряемых всеми пороков и злорадства! И вы мне встретились, наконец-то!

Для меня вы стали тем, чем была для великого Блока ПРЕКРАСНАЯ ДАМА, или для купринского телеграфиста княгиня Вера, или для Дона Кихота Дульсинея, или для Розанова его великая "Caelestis femina" ("Небесная женщина").

Я также, как юный, измученный непосильной работой в теплицах Розанов, или он же, уже взрослый, в разных присутствиях, вдруг погружался в чудесную отроческую медитацию:

"…Я уходил в звёзды. Странствовал между звёздами. Часто я не верил, что есть земля. О людях – "совершенно невероятно" (что есть, живут). И женщина, и груди, и живот. Я приближался, дышал ею. О, как дышал… И я особенно целовал её живот… Лица её никогда не видел (не интересовало). А груди, живот и бёдра до колен… Вот это – "Мир". Я его так называл. Я чувствовал, что это мир, Вселенная, огромная, вне которого вообще ничего нет.... И она с кем-то совокупляется. С кем – я совершенно не интересовался, мужчины никакого никогда не представлял… От этого мир мне представлялся в высшей степени динамическим. Вечно "в желании", как эта таинственная женщина – "Caelestis femina". И покоя я не знал. Ни в себе, ни в мире… Текут миры, звёзды, царства! О, пусть не мешают реальные царства моему этому особенному царству (не любовь политики). Это – прекрасное царство, благое царство, где всё благословенно, и тихо, и умиротворенно."⁶

Потрясающей глубины, мысли и воображения слова.

Повторяю – тем, чем стала для Розанова его Прекрасная Женщина, стала для меня Диана. В моём воображении, в моих медитациях голос Дианы заменил тело "Caelestis femina", но это не имеет значения, если говорить о мощи воодушевления и сопутствующих переживаний.

Так я выздоровел, а если говорить точнее – переключился от одних переживаний к другим. Начал ходить в школу, быстро всё нагнал, успокоил всех в семье, возобновил встречи с Никой. Кстати, она за это короткое время изменилась, стала гораздо умнее и серьёзнее. Мне кажется, она перестала относиться ко мне как к "своему мальчику", а стала равняться на меня как на человека, внутри которого есть что-то ценное и важное. Но прежних, слишком откровенных ласк, больше не допускала, хотя целовала меня страстно и заметно возбуждалась при этом. Меня это насторожило: хотя в телесном отношении меня к ней тянуло ещё больше, я ощутил по отношению к Нике какое-то грубое плотское право, тогда как в душе я стал рабски принадлежать виртуальной Диане. То состояние любовной медитации, которое я перенял у Розанова, охватывало меня всё чаще и сильнее. То и дело я исчезал из реального мира, возносился в облако моей любимой, виртуальной ласковой Дианы и пребывал там ("…прекрасное, благое царство…"), вплетая всё новые цветы-звуки в венок её волшебного голоса. Одновременно я сокрушённо осознал, что эти душевные воспарения стали непреодолимо сочетаться с прямыми и откровенными, вопреки собственному стыду, мастурбациями. Я явственно понял, что психоз мой не прошёл, а обрел новые, более тяжёлые формы.

А тем временем реальная жизнь перешла в новые наступления. Возобновив работу в кружке ПЕКа, я, словно в фильме ужасов, приблизился к физической встрече с виртуальной Дианой. Звучит некорректно, но для того, чтобы это понять, надо дать кое-какие разъяснения.

Глава 8 Психотравма-7 (Диана как она есть)