Дьявольский коктейль

- Сейчас принесу! - сказал кто-то, и оцепенение, охватившее всех присутствующих, сменилось суматохой. Сперва шок, потом страх, потом облегчение - и все потянулись за виски.

Я увидел Клиффорда Венкинса, смотревшего сверху вниз на Катю, которая все еще лежала без сознания. Лицо у него было серое и какое-то опухшее. Но по крайней мере, пока он прекратил тарахтеть.

Конрад, похоже, тоже временно забыл про свое любимое «дорогуша». Впрочем, я подозревал, что сосредоточенность на его лице не имеет ничего общего с шоком. Конрад, как и я, был профессионалом и смотрел на этот несчастный случай с точки зрения расположения камер, светотени, впечатляющих цветовых пятен. Интересно, в какой момент профессиональное отношение к чужим страданиям становится грехом?

Кто-то вернулся с одеялами, и Родерик трясущимися руками закутал Катю и сунул подушку ей под голову.

- Когда она придет в себя, не ждите от нее слишком многого, - предупредил я его. - У нее, возможно, будут путаться мысли.

Родерик кивнул. Щеки его снова порозовели - Катя осталась жива, худшее миновало.

Он внезапно посмотрел на меня, на нее, потом снова на меня. Похоже, он вновь обрел способность мыслить связно.

- Вы - Эдвард Линкольн, - медленно произнес он, как будто только что это обнаружил.

Перед ним тоже встала дилемма: прилично ли использовать в профессиональных целях несчастный случай со своей подружкой?

Я оглядел комнату. Он тоже. Ряды корреспондентов заметно поредели. Я встретился глазами с Родериком и понял, о чем он думает: репортеры бросились к телефонам, а он здесь единственный представитель своей газеты!

Он снова посмотрел на девушку.

- С ней ведь теперь все будет в порядке, да? - неуверенно спросил он.

Я ничего не ответил, только сделал неопределенный жест. Наверняка ничего не скажешь. Сердце у нее останавливалось всего минуты на три, так что, если повезет, необратимых изменений в мозгу не произойдет. Впрочем, все мои познания на этот счет ограничивались объемом давнишних курсов первой помощи.

Журналист в Родерике одержал-таки верх. Он поднялся и сказал:

- Вы не окажете мне услугу? Не позволяйте им увозить ее в больницу или куда-нибудь еще, пока я не вернусь.

- Постараюсь, - ответил я, и он убежал.

Джо, радиооператор, сворачивал шнур от проклятого микрофона, осторожно отсоединив его от розетки. Он оглядел провод и сказал:

- Он такой старый, что я и не думал, что он у нас сохранился. А тут смотрю - лежит в футляре… Господи, лучше бы я его не брал! Но я подумал, что это будет проще, чем ехать в студию за новым. Ничего, я позабочусь, чтобы он больше никому не причинил вреда. Разберу и выброшу.

Конрад снова подошел ко мне и посмотрел на Катю, которая только-только начинала приходить в себя. Веки ее дрогнули. Она пошевелилась под одеялами.

- Дорогуша, - сказал Конрад, - а тебе не приходило в голову, что незадолго до того, как это случилось, микрофон держал в руке ты сам?

- Да, - ответил я ровным тоном. - Приходило.

- А как ты думаешь, - продолжал Конрад, - многие ли из присутствующих знали, что единственная возможность спасти человека, которого ударило током, - это немедленно сделать ему искусственное дыхание?

Я посмотрел ему в глаза:

- А ты знал?

Конрад вздохнул:

- Циник ты, дорогуша! Нет, я тоже не знал.

ГЛАВА 6

Данило приехал в «Игуана-Рок» в четыре часа во взятом напрокат «Триумфе». На нем была красная рубашка с открытым воротом, на загорелом лице сияла белозубая улыбка.

Я сам вернулся в гостиницу меньше часа назад. Мы с Конрадом перекусили сандвичами с пивом в каком-то тихом баре. Катю увезли в больницу, Родерик в расстроенных чувствах уехал следом за ней, а прочие журналисты, видимо, стучали сейчас на пишущих машинках. Клиффорд Венкинс в какой-то момент исчез. Когда мы с Конрадом уходили, я увидел его в холле, занятым серьезной беседой по телефону. Небось докладывает своей компании о последних событиях. Я тяжело вздохнул. Нечего и надеяться, что эта история пройдет незамеченной.

Данило, как всегда, беззаботно болтал, ведя машину по эстакаде Кольцевого шоссе сэра де Вильерса Граафа. Эта дорога - настоящее благословение божье для жителей города. Благодаря ей центр избавлен от транзитных машин.

- Просто не представляю, что творилось в Йоханнесбурге до того, как построили это шоссе, - заметил Данило. - Там и сейчас-то сплошные пробки, а уж парковка… Вдоль домов припарковано больше машин, чем в Лас-Вегасе игральных автоматов!

- Так вы здесь уже давно?

- Да нет, не очень! - Данило снова улыбнулся. - Всего несколько дней. Но я уже был здесь однажды, а потом, через каких-нибудь двадцать минут поисков места для парковки вы сами убедитесь, что автостоянки всегда забиты под завязку и припарковаться ближе чем за четверть мили от того места, которое вам нужно, попросту невозможно.

Он вел машину умело и спокойно, несмотря на то что в ЮАР, как и в Англии, движение левостороннее, в отличие от его родной Америки.

- Гревилл живет неподалеку от Турффонтейна, - сказал Данило. - Скоро мы спустимся с эстакады… Эй, на том знаке было написано «Элофф-стрит»?

- Да.

- Отлично.