Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

На следующий же день он выступил с первой речью в новом качестве председателя Совнаркома перед двумя тысячами выпускников военных академий и старших военачальников, собравшихся на торжественный прием в Андреевском зале Большого Кремлевского Дворца. Вначале несколько вступительных слов произнес маршал Тимошенко, а затем в течение примерно сорока минут без бумажки Сталин говорил о текущих сложностях. Красная армия многому научилась, сказал он, на опыте русско-финской войны и войны на Западе: «Имеем современную армию, вооруженную новейшей техникой… У нас есть танки первой линии, которые будут рвать фронт»⁸⁰⁸. Он продолжал:

Красная армия уже не та, что была несколько лет назад… Мы перестроили нашу армию, вооружили ее современной военной техникой… Раньше существовало 120 дивизий в Красной армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Из общего числа дивизий третья часть – механизированные дивизии… Об артиллерии. Раньше было большое увлечение гаубицами… [Теперь] большая роль отводится в нашей армии пушечной артиллерии… Раньше… [мы] пренебрегали [минометами], теперь мы имеем на вооружении современные минометы… Не было раньше самокатных частей, теперь мы их создали… и они у нас есть в достаточном количестве⁸⁰⁹.

Немцы, продолжал он, стали победителями, сменив прежние лозунги «освобождения от гнета Версальского мира» на новые лозунги «захватнической завоевательной войны». В германской армии уже появились «хвастовство, самодовольство, зазнайство». Однако, напомнил Сталин своим слушателям, «в мире нет и не было непобедимых армий… С точки зрения военной, в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации»⁸¹⁰.

Однако он признал, что война сейчас весьма вероятна. На банкете, последовавшем за этим выступлением, Сталин принялся как бы теоретически рассуждать о том, какой должна быть советская политика перед лицом внешней угрозы. Опьяненный торжественным моментом – а возможно, и только что выпитым, потому что банкет сопровождался неизбежной чередой тостов, – он, возможно, наговорил больше, чем собирался сказать изначально. «Проводя оборону нашей страны, – подчеркнул он, – мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная армия есть современная армия, а современная армия – наступательная армия»⁸¹¹.

По рассказу одного очевидца, потом Сталин высказался еще откровеннее. Одного генерала угораздило произнести тост за мирную политику и ее творца – товарища Сталина. Разъярившийся Сталин протестующе замахал руками, и аплодисменты стихли. Тогда он проговорил:

Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, – не пацифисты, мы были всегда против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны, за свободу и независимость народов. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне⁸¹².

Сказав это, по свидетельству очевидца, Сталин осушил свой бокал до дна и сел, а все присутствующие некоторое время стояли в гробовом молчании.