Диего Марадона. Автобиография

Я тогда уже летал. Я был очень быстрым и полностью отдавался процессу, все благодаря физической подготовке, которой я занимался до чемпионата. В ходе этой предварительной работы произошли изменения в моих тренировках, приемах пищи и питье. Все, что я сделал до чемпионата, в Аргентине не существовало, никогда не делалось и еще не было способов к этому прийти. Непривычно было видеть подобное.

Сегодня я наблюдаю много физической подготовки и мало техники. В мои времена было иначе: преобладала техника, поэтому качественной разницы можно было добиться, добавив физическую подготовку. Поэтому сегодня так выделяют и восхищаются тактикой Гвардиолы. Сегодняшний футбол поспешный, а не быстрый. Это две разные вещи. Игроки прибегают впопыхах к воротам соперника, а так быть не должно. К воротам противника нужно подходить правильно, не обязательно быстро.

Я был быстрым и в хорошей форме в 1986 году, и, хоть мне и не поверят, к 90‑м я стал еще лучше. Но ноготь и лодыжка наложили свой отпечаток. И еще больше отпечаток наложило все то, что творилось вокруг. Я уже был демоном, Дьяволом, как говорилось на той обложке в La Gazzetta dello Sport.

Я был очень быстрым и полностью отдавался процессу, все благодаря физической подготовке, которой я занимался до чемпионата.

Сальваторе Кармандо, мой неаполитанский массажист, пережил все вместе со мной. Его с самого начала не хотели видеть, поэтому он приехал со мной: в 1986 году никто не обращал на него внимания, потом, в 90‑х, его забрали. Вспомнили, что он был итальянцем.

Я нес флаг юга

Для могущественного севера было сильным ударом то, что мы сделали с «Наполи». Очень сильным. Не только в «Наполи»: начиная оттуда, на юге меня любили. Я был их флагом. Флагом бедного юга против мощного севера, эдаким Робин Гудом, который отбирал у богатого севера, чтобы дать что-то бедному югу. Это было на всю жизнь.

До 1986 года «Ювентус» приезжал на «Сан-Паоло», забивал три гола и возвращался, «Интер» – так же. Когда я приехал, начала формироваться команда, которая получилась в итоге; положение дел поменялось, и тогда меня начали брать на прицел.

Всем доставалось, по какой бы схеме мы ни играли. «Ювентус», «Милан», «Интер» – кто бы то ни был. В финале Суперкубка мы забили пять голов «Ювентусу». Вот что такое история.

С тех пор, с того момента, как мы начали выигрывать, меня хотели убить. В 1990 году как никогда. И в 1991 году Матарресе и Ферлайно заставили меня заплатить. Это была очень крупная преступная организация. Из Италии я уехал, не получив ни гроша, мне пришлось все бросить. Я не обратился в суд и ничего не сказал. Я просто уехал.

Потом то же самое произошло с Кани. С Каниджа. Как насмешка: из 10 тысяч игроков только мы двое оказались «положительными».

Я вас умоляю. Это была месть за бизнес, который он потерял из-за нас в 90‑х. Ежу понятно.

Сегодня итальянцы демонстрируют огромное уважение ко мне, несмотря на все, что они сделали. С юга и севера, не важно. Для них я перестал играть в футбол, чтобы превратиться в легенду. Поэтому они проявляют столько уважения. Меня трогает, что они смотрят на меня так, будто я и сейчас способен играть так, как раньше. Меня действительно это трогает. Я ощущаю подобное в Италии и в Англии тоже. Это любопытно и необычно. Но тем самым они демонстрируют глубокую признательность.

В 2011 году моя дочь Дальма настаивала на поездке в Неаполь: она хотела вернуться в город, из которого уехала в два года. А я отвечал: «Нет, доченька, нет. Лучше поезжай в другое место, в Неаполе люди очень пылкие, они тебя с ума сведут, отправляйся куда-нибудь еще». Но она вся в отца, поэтому продолжала настаивать: «Нет, папа, это от тебя Неаполь теряет голову. А меня кто там знает? Мы уехали, когда мне было два года, никто не поймет, кто я. Не волнуйся, я остановлюсь у друзей, и никто даже не узнает, что я там была. Я хочу все там обойти, уже ничего не помню в Неаполе».

И знаешь что… Я был прав. Дальме пришлось признать это. Любовь и тепло, которые ко мне проявляют в Аргентине, в разы увеличиваются в Неаполе. Когда все узнали, что моя дочь в городе, они не давали ей проходу. Люди вставали перед ней на колени, а Дальма поднимала их и говорила, что ничего не сделала и им нужно успокоиться.

В первый день ее повели гулять и остановились у двери одного здания. «Спустимся ненадолго», – сказали ей. Они зашли в лифт, нажали на кнопку первого этажа, и когда двери открылись, в коридоре стояли все жильцы этого этажа, которые вышли встречать Дальму. Поцелуи, объятия, фото, поцелуи, объятия, фото…