Диего Марадона. Автобиография

Дальма приветствовала всех, думая, что она знала их, когда была маленькой. В их домах висели наши фотографии, семьи, детей. Когда все закончилось, она зашла в лифт с облегчением, думая, что они уходят, но нет… Второй этаж и та же церемония: поцелуи, объятия, фото, поцелуи, объятия, фото. Так было на всех этажах до седьмого, самого «мощного» из всех. Там находилась витрина с нашими фотографиями, там даже был газон, по которому я ходил! Когда моя дочь наконец-то закончила с приветствиями и думала, что теперь она может идти гулять, ее отвезли в больницу, где все их встречали на пороге: врачи, медсестры, даже пациенты. И никто не хотел общий снимок. По фотографии с каждым!

Когда я поехал навестить Франсиско, я вошел в Ватикан и не увидел золотых потолков.

Был вторник, и стадион открыли для нее одной. Дальма сказала, что она дочь одного футболиста, который играл там, и сначала ей не поверили. Если бы на ее месте оказалась Джаннина, она бы заявила: «Я – Марадона, дай пройти!» Но поскольку это была Дальма, то она показала паспорт. Парень чуть не умер. Моя дочь очень удивилась, когда увидела на стадионе что-то вроде «святилища» с моими фотографиями той поры.

Перед возвращением Дальма поехала обедать в торговый центр, и люди начали приносить ей подарки, футболки, трофеи. Ей даже дали флешку, где были собраны фотографии всех местных семей, чтобы я увидел каждого, одного за другим. Когда Дальма закончила здороваться со всеми и каждым, кто дарил ей подарки, она поняла, что не сможет увезти все эти сувениры, так как ей еще предстояло путешествие. «Да не волнуйся!» – сказали ей и выкатили чемодан, чтобы она могла все упаковать. Неаполитанцы, они такие.

Дальма вернулась пораженная пережитым, и в результате появился спектакль «Дочь бога», в котором она все рассказала. Название принесло ей неприятности с некоторыми идиотами, которые возмущались тем, что она считала себя дочерью бога, хотя она и раскрывает на протяжении всей постановки, почему ее папа – просто ее папа, и точка. Что он не бог. Когда я пошел в театр посмотреть, я проплакал с первой до последней минуты.

Самое плохое в той поездке было не то, что в итоге Дальма не смогла увидеть Неаполь, поскольку народ не давал ей прохода. Самое плохое для нее – признать, что папа оказался прав, ха. Когда я спрашивал: «Ну, как все прошло в Неаполе?» – эта негодяйка отвечала: «Отлично, отлично». Не отступала от своего.

Сделать в ФИФА то же самое, что Франсиско в Ватикане

Если нужно искать больше различий с ходом времени, я нахожу. Если я говорю об Италии, я говорю о Риме. А если я говорю о Риме, то я говорю о Ватикане. Все знали, что я думал о Ватикане в 1986 году. С тем Папой, которому я протянул руку, я бы не выпил кофе, даже если бы мне заплатили. Но сейчас, с Франсиско, все по-другому.

Сегодняшний Папа задался вопросом: зачем нам нужен банк в Ватикане? По крайней мере он затронул данную тему. И того, кто тратил 80 тысяч евро в месяц, он отправил восвояси. 80 тысяч евро в месяц может зарабатывать Марадона, но зачем священнику, у которого есть еда, дом и все необходимое, нужны деньги, если только не для помощи бедным?

Мне очень понравилась такая позиция. Мне понравилось, что этот Папа заботился о действительно важных вопросах, о нуждающихся.

По правде говоря, я хочу, чтобы Папа был известнее Марадоны. Просто дело в том, что у меня есть преимущество: я неплохо играл в футбол.

Этот человек, Франсискито[5], как я люблю ему говорить со всем моим уважением, очень хорошо все делает. Ему принесли красные ботинки, которые выглядели будто от Prada, и он отказался, сказав, что у него уже есть мокасины. Все те же, которые он купил в Боедо[6] и в которых ему очень удобно. Гениальный ответ.

Однажды Франсиско сбежал от охранников. Народ видел проходящего мимо священника, святого отца, который ел пиццу на улице. А еще как-то раз Папе потребовалось заказать очки, и он обратился в самую обычную оптику, как и все люди.

С одной стороны, такое поведение находит отклик во мне, а с другой – пугает. Пугает, поскольку хороших Пап часто поджидает смерть за углом, о чем я ему и сказал. А он ответил, что мне не стоит волноваться: он бережет себя и у него все в порядке.

И самое важное: я почувствовал, что Франсиско всегда говорил от чистого сердца.