Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

Среди толпы, высыпавшей из жилищ, послышался странный вой, которым люди явно приветствовали победоносный отряд, – вой этот, как мне показалось, шел откуда-то из животов, поднимался вверх по глоткам и вырывался изо ртов птичьими трелями, эхом отдаваясь от стен каньона. Вой настолько первобытный, что по спинам нашим пробежал холодок.

– Бой мой, да это невероятно! – восхитилась Маргарет. – Похоже на цыганский табор, не правда ли?

– А по мне, так больше на босховский «Ад», – проговорил Толли.

Хесус, окончательно подавленный страхом, усталостью и нереальностью этого места и этих людей, подобных которым никто из нас никогда не видел, принялся тихо плакать. Альберт подошел к нему и присел на корточки.

– Послушай меня, паренек, – заговорил он и бережно взял мальчика за плечи, – ничто на свете так не злит апачей, как плачущие дети. Если ты немедленно не прекратишь, они тебя убьют. Но сначала будут мучить. Ты меня слышишь?

Хесус кивнул, пытаясь подавить рыдания.

Тем временем все больше апачей подходили ближе и с любопытством разглядывали нас. Их явно привели в восторг светлые волосы Маргарет, и, похоже, они спорили между собой о том, кто станет хозяином Хесуса. Две старухи обменялись весьма энергичными репликами, а потом одна из них обратилась к нему по-испански:

– Usted vended a vivir en mi choza, chico, – заявила она. – Будешь жить в моей хижине, мальчик.

– Si, señora, – в ежливо, чуть ли не с благодарностью ответил Хесус. А когда старуха уводила его, он оглянулся через плечо: – Сеньор Нед… – сказал он и слабо, как будто неуверенно махнул рукой.

– Все будет хорошо, малыш! – крикнул я ему вслед. – Не бойся! Я отыщу тебя.

Теперь явился Индио Хуан, чтобы забрать Маргарет, но, прежде чем он успел это сделать, к нам сквозь толпу протолкалась la niña bronca. А за ней по пятам шел такой несусветный апач, какого мы еще не видели.

– Господи Боже! – шепнул Толли. – А это что еще за чучело?

Одет он был, как все остальные, – в мокасинах, обтягивающих штанах и свободной клетчатой рубахе, голова повязана выцветшей синей банданой. Однако по сравнению с другими он казался великаном, потому что был более шести футов ростом. Но не это было в нем самым невероятным. Самым невероятным была его белая кожа. Да, это оказался самый настоящий белый человек. Его длинные светлые, немного рыжеватые волосы болтались по плечам, а ярко-рыжая борода свисала чуть ли не до пояса, седина лишь самую малость тронула ее. Он определенно не был молод, лет, наверное, за сорок, его светлая кожа покраснела и обветрилась от долгой жизни под открытым небом.

Рыжеволосый верзила подошел к Индио Хуану, навис над ним и заговорил глубоким басом. Индио Хуан что-то сердито отвечал.

– Белый апач говорит, что заберет Маргарет себе, – перевел Альберт. – Индио Хуан отвечает, что это был его набег и пленница по праву принадлежит ему.

– Вы, конечно, счастливы, дорогая? – ехидно поинтересовался Толли. – За вас ссорятся все мужчины. Впрочем, интереснее всего, что этот белый тут делает.

– Это не белый, Толли, – сказал Альберт. – Это белый апач. Вероятно, его захватили в детстве. Посмотрите на остальных. Разве вы не видите, что во многих есть примесь мексиканской крови?

Тут заговорил Джозеф:

– Его зовут Чарли.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Я сам его похитил, когда он был ребенком, – признался старик.

Альберт снова стал переводить:

– Моя внучка хочет, чтобы белоглазая женщина жила с нами как наша рабыня, – заявил белый апач Индио Хуану. – Набег был такой же ее, как и твой. Это она привела вас к ним. И поэтому она заявляет права на пленницу.

Индио Хуан смерил белого апача убийственным взглядом. Верзила продолжал нависать над ним. Эти двое явно ненавидели друг друга.

– Я свое слово сказал, – произнес белый апач.

Тут Толли прочистил горло.

– Простите меня, друзья, – заговорил он, подходя к белому. – Позвольте представиться, – он протянул руку для пожатия. – Я – Толберт Филлипс-младший. Из железнодорожных Филлипсов, Филадельфия.

– Черт побери, что вы затеяли, Толли? – спросил я.

Белый апач с одобрением посмотрел на Толли и что-то проговорил по-апачски.

Толли засмеялся своим пронзительным ржущим смехом. Он явно сильно нервничал и поэтому болтал что бог на душу положит:

– Ох, я… что называется, «с корабля»… Боюсь, я ни слова не понимаю на вашем языке. Впрочем, это не совсем правда, одну фразу я знаю…

– Даже не вздумайте, Толли, – пытался предупредить его я.

– Толли, вы дурак! – крикнула Маргарет. – Вы что, не видите, что он не понимает по-английски?

– Но он ведь такой же белый, как мы, – в озразил Толли. – По-моему, он похож на ирландца. – Он с надеждой посмотрел на верзилу и сказал: – Держу пари, в вас течет ирландская кровь, сэр.

– Где мы, по-вашему, Толли? В кампусе Принстона? – с просил я.

– Я всего-навсего пытаюсь завязать с этим джентльменом, который, как видно, пользуется здесь влиянием, цивилизованный разговор.

Белый апач снова что-то сказал. На этот раз ему ответила девочка.

– Он хочет знать, – принялся переводить Альберт, – зачем они привели белоглазых в поселок, вместо того чтобы убить их.