Дикая Флетчер

Я внимательно слежу за Джоной, пока он опознает различные подносы с едой, расставленные на столах, любезно предоставленные восьмидесяти с лишним людям, которые толпятся в холле «Дикой Аляски», большинство из них из Бангора, но много и тех, кто добирался из деревень по реке. Здесь царит атмосфера смеха и дружеской беседы.

В конце концов, Агнес была права. Вечеринка – это то, что нам всем нужно. Джона указывает на блюдо со сверкающими желтыми кубиками, с одной стороны покрытыми толстой темной кожицей.

– Это тебе не понравится.

– Что это? – Я указываю на миску с тем, что кажется белыми сливками и черникой.

– Это называется эскимосское мороженое.

– Молочное?

– Не-а. И тебе оно точно не понравится.

– Она не узнает, пока ты не дашь ей попробовать, Тулукарук, – раздается позади нас знакомый голос.

Джона оглядывается через плечо на старуху с розовой косынкой, и на его лице ясно читается удивление.

– Этель! Вниз по реке дважды за две недели.

– Не только я. Жозефина тоже. – Она кивает в сторону молодой женщины лет двадцати с толстой черной косой, доходящей ей до ягодиц, стоящей у кулера с водой. В слинге у нее на груди сидит пухлый младенец месяцев восьми с копной темных волос, его широко раскрытые глаза внимательно и с любопытством рассматривают множество лиц.

– Черт, он стал большим, не так ли?

Будто услышав Джону, Жозефина оборачивается, а затем робко машет рукой.

– Дай мне секунду, ладно, Этель? – Джона нежно похлопывает ее по плечу, и я смотрю, как он подходит к ним, как его улыбка становится широкой и искренней, когда они начинают разговаривать.

– У Тулукарука много мягких мест, но я думаю, что больше всего он любит молодых, – бормочет Этель.

На ней та же толстовка «Нью-Йорк Никс», что и в прошлый раз, когда мы с ней встречались. Интересно, является ли она заядлой баскетбольной болельщицей или это просто что-то теплое для нее.

– Почему вы его так зовете?

Это то же самое имя, каким она называла его в тот день в «Мейере».

– Потому что он помощник нашего народа, но он еще и хитрец. Это значит «ворон».

Я хихикаю.

– Да, это… прекрасно. Тулукарук. Возможно, мне придется начать называть его так.

Жозефина вынимает сына из слинга и передает его Джоне.

Мое сердце неожиданно замирает при виде огромных рук Джоны, обхватывающих все тельце ребенка, когда он держит его в воздухе над собой и опускает вниз, чтобы мальчик мог ухватить его за бороду. Джона смеется, и мальчик смеется, и внезапно у меня получается представить Джону в роли отца.

Джона станет хорошим отцом.

И его семья будет жить с ним на Аляске. Правда, которая возвращает мое бушующее сердце к реальности.

– Ворон и его жена-гусыня.

Я оборачиваюсь, чтобы встретиться с острыми, мудрыми глазами Этель.

– Простите?

– Сказка. Джона – это ворон, а ты – его жена-гусыня. – Она долго изучает меня с грустной улыбкой, и у меня создается впечатление, что она поняла все, что нужно знать о нас.

Этель говорит, что мы с Джоной должны пожениться?

– Прошу прощения! Могу я на минутку привлечь ваше внимание?

Моя кожа покрывается мурашками, когда я поворачиваюсь к стойке регистрации, где Макс балансирует на стуле, подняв руки вверх в знак капитуляции, ожидая, пока завладеет вниманием людей в комнате.

– Мы с Шэрон просто хотели воспользоваться моментом и поблагодарить вас за то, что вы пришли сегодня, чтобы сделать эти проводы особенными. И за то, что сделали наше пребывание на Аляске тем, что мы запомним на всю жизнь. – Он широко улыбается, обращаясь к толпе и говоря вполголоса. – Признаюсь, когда мы только переехали сюда, это был небольшой шок. Не могу сказать, что буду скучать по долгим, холодным зимам, хотя кое-что хорошее из этого все же получилось. – Он жестом указывает на живот Шэрон с покрасневшим лицом и усмешкой, и кто-то из присутствующих издает свист. – И я определенно не пропущу всю эту историю с ведрами меда в некоторых деревнях.

Раздается смех, и я мысленно помечаю, что нужно выяснить, что такое «ведро меда». Что-то подсказывает мне, что оно не имеет ничего общего с медом.

– Но по чему мы несомненно будем скучать, так это по людям. Как вы заботливы. Как вы все близки, как усердно работаете, чтобы сохранить свой образ жизни. Куда бы мы ни поехали, мы никогда не найдем того же самого. Я уверен в этом.

Мой взгляд скользит по толпе, и я вижу множество гордых улыбок и кивков, а также несколько прослезившихся.

– Так что еще раз спасибо вам от всего сердца. – Макс прижимает руки к груди, к сердцу, искренность, исходящая от него, ощутима. – И я обещаю, мы обязательно привезем Тора в гости, как только сможем.

Шэрон откашливается и бросает на Макса суровый взгляд.

– Хорошо, хорошо, мы еще не договорились об имени. – Он ухмыляется. – Но если вы все хотите сделать мне одолжение и начать называть его так, я думаю, ей будет сложнее отказать мне, когда придет время.

Раздается смех, и Шэрон качает головой, но теперь она тоже хихикает.

– Еще пара вещей. Я хочу сказать отдельное спасибо. – Он ищет Джону, на руках которого все еще находится мальчик Жозефины. – Черт, парень, ребенок тебе очень идет.