Дикая история дикого барина

Арескин был ещё и политически активным. Во время второго большого путешествия Петра в Европу Арескина поймали на том, что он находился в тесном заговоре якобитов (сторонников свергнутой династии Стюартов) по свержению английского короля Георга I. Георг только что подавил очередное восстание шотландцев, шотландцы в очередной раз затеяли новый заговор. Особенность шотландского заговора такая: собираются сто человек и обмениваются страшными клятвами. Потом все обнимаются, пляшут, ещё раз клянутся сохранить страшную тайну готовящегося свержения и тайну эту берегут свято. Примерно дня два или три. До тех пор, пока кто-то из заговорщиков всех не выдаст по пьяному делу.

Вот и Арескин оказался в таком страшенном заговоре, и англичане опубликовали выданную традиционным предателем переписку лейб-медика Петра с сепаратистами. Пётр в это время в Гааге, на него все смотрят, Преображенский приказ далеко, пришлось оправдываться за доктора.

По возвращении в Россию доктор немедленно умер.

В 1718 году в Петербург прибыл герцог Ормондский, чтобы поженить одного из Стюартов на хоть какой-то родственнице Петра Алексеевича, Арескин начал активно помогать земляку. Естественно, через три дня все на свете знали о том, что Пётр никак не угомонится и продолжает вынашивать планы по свержению английского короля.

Тут доктор и помер.

Хоронили доктора пышно. Было много цветов, вдова получила 3000 рублей, прилично так попрощались, перед людьми не стыдно было.

Естественно, доктор-шотландец не может жить на чужбине без земляков. Одним из таких земляков Арескина был Томас Гарвин, хирург из Глазго. В Петербурге Гарвин проявил себя настолько ярко, что его быстро отправили в Китай в составе посольства, возглавляемого шведом на русской службе Лоренцом Ланге.

Как только назначение в посольство состоялось, Гарвин публично озвучил цель экспедиции: китайский император, мол, хочет получить из России ценного врача и «действенное лекарство для усиления полового влечения».

Петербургская публика пораженно ахнула. Есть, что ль, такое лекарство?! А сколько стоит?..

Как и полагается человеку из Глазго, Гарвин начал распродажу медикаментов, ещё не выехав в Пекин. Сочетание налитой кровью рожи, коммерческой гениальности и неумения читать – визитная карточка многих моих земляков.

Из Пекина Гарвин сразу отправился в Глазго и через двадцать лет отсиживания совершил карьерный скачок. Его приняли-таки в корпорацию врачей города Глазго. Младшим членом-корреспондентом.

Сильвестра Маллока российская история запомнит по прекрасным исследованиям эпидемических заболеваний в Астрахани. Его в 1740 году прямо на рабочем месте арестовали за шпионаж в пользу Персии. А работал он тогда главным адмиралтейским хирургом, одновременно являясь начальником над «хирургическими частями» армии и флота, держал руку на пульсе рекрутских наборов и флотских нововведений.

Кто там у нас по списку дальше? Маунси (Манзей)! Естественно, глава Медицинской коллегии, естественно, шотландец, естественно, личный врач Петра III. Так удачно себя проявил, что после убийства царственного пациента бежал из России и стал ожидать неизбежную кошмарную расплату. Тут дело было в том, что Джеймс Маунси в течение года лечил императрицу Елизавету Петровну и дождался её относительно нежданной кончины.

Сразу после смерти клиентки, когда прочие ее врачи уже прощались с близкими и исповедовались, Маунси получил от нового императора чин тайного советника и сохранение должности главного царского медика. Это вроде как померла сейчас московская бабушка с трешкой на Краснопресненской, а её лечащему врачу наследники грамоту почётную выхлопотали и машину подарили от чистого сердца.

Петра III долго лечить Манзею не довелось. А ведь какие планы были у врачевателя! Пришлось, как сказано было, бежать, побросав нажитое в России имущество, и поджидать посильного петербургского привета.

Поджидал его Маунси в особом романтическом ключе: построил себе дом у Лох-Мейбена и прорыл из дома подземный ход на всякий случай. Потом, побегав по подземному ходу, репетируя эвакуацию, подумал хорошенько, вспомнил специалистов из Тайной канцелярии и вырыл ещё один подземный ход под домом с «лабиринтом, так что у каждой камеры было по две двери, ведущие порой в тупики и ловушки».

Вот это я понимаю. Вот это человек реально опасался благодарности из России. Не то что нынешние лежебоки. Десять лет ворочать лопатой и катать тачки в кромешной подземной темноте, закусывая хлебцем при огарке! Не каждому кардиологу по плечу. Работа в России всё же значительно меняет человека, делает его вдумчивей, основательнее.

За работу в Петербурге британское правительство решило пожаловать Манзея титулом баронета «за исключительные заслуги перед нашей страной». Хлопотал за врачевателя лично герцог Квинсберри.

Разыскали Маунси в подземном лабиринте, обрадовали награждением. Но копатель подземных убежищ до баронетства не дожил и случайно умер, попив чаю, в 1773 году. Правда, и лет ему было очень много, так что никто не удивился особо.