Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Атеа распустила ворот форменной рубахи, и Меред видела такую манящую ложбинку в ее вырезе, которую хотелось целовать – но это было слишком запретно. Меред никогда такого не делала, Меред не знала, как, и оставалось только любоваться ею, каждую секунду умирая от этой сладкой пытки.

Потом стало совсем нестерпимо – Атеа придвинулась совсем близко, и Меред ощущала жар ее дыхания на своих щеках. Все случилось неожиданно для нее самой: она прижала хрупкую девушку к постели, утопая в ее медовых глазах, нависая над ней, и выдохнула ей в губы:

- Поцелуй меня.

Глаза напротив были шалыми, а губы оказались мягкими и горячими. Атеа целовала жадно, и Меред не понимала, что происходит, не понимала, что делает, но все растворилось где-то за гранью реальности, а ей вдруг стало так горячо… Ее ладонь уже гладила под тканью рубахи плоский живот с твердым рельефом мышц, когда издалека послышались звонкие голоса – знакомые, а от того ненавистные. Меред метнулась в сторону, усаживаясь на свою кровать и утыкаясь взглядом в пол, чтоб птенцы, вошедшие в их келью, ничего не заподозрили. Щеки горели огнем, и весь вечер она ощущала на себе взгляд хищника – хищника с золотыми волосами, который беззаботно щебетал вместе с девчонками, подливал им меда в кубки и вел себя так, словно ничего и не произошло.

На следующий день она тоже вела себя так, словно того сладостного мига не было. И все последующие дни – так же. А потом все забылось, заплелось и поросло быльем, и сама Меред позабыла о том вечере, и уже и не знала, был ли он вовсе.

Сейчас внутри гулко и как-то отрывисто стучало сердце, и Меред ждала, каждой своей частичкой ждала – оплеухи или теплой руки, что уж там пошлет Богиня. Тонкие теплые пальцы коснулись ее щек, а затем мягкие губы невесомым касанием обожгли кожу. Атеа поцеловала ее в лоб.

Когда ощущение прикосновения исчезло, Меред дернулась, заморгав и не понимая. Атеа смотрела на нее – но совсем иначе, совсем не так, как смотрела на других. Птица впервые видела в этих глазах не насмешку – но мягкое тепло, ласковую тихую любовь, и – почти что – грусть.

- Ты… ты не хочешь? – вопрос прозвучал по-детски, но слова резали глотку так, словно Меред стекло глотала. Почему? Что не так, королевна? Чем я хуже их?.. Мысли вертелись в голове, словно мельничные лопасти в бурю, но ни одну из них девушка не озвучила, лишь жадно глядя на женщину, которую она любила всю жизнь. Атеа наклонилась к ней, и Меред вдруг ощутила, как Дар Хартанэ разгорается в груди маленьким солнышком.

- Меред, - мягко молвила Атеа, и все внутри затрепетало и сжалось, - Послушай. Ты слишком дорога мне, чтобы… чтобы вот так. Я люблю тебя.

Меред моргнула. Смысл слов Атеа доходил до нее, словно через толщу облаков, что не пропускали ни лучика света, и понять девушку она почему-то не могла.

- Если так… если любишь – почему нет? Почему?

Как ни старалась она, а горечь все же просочилась сквозь ее слова, и Меред опустила голову, по привычке отводя взгляд, как и всегда. Все те же теплые руки поймали ее подбородок и приподняли лицо, заставляя ее смотреть в глаза Атеа.

Она улыбалась. Не так, как всегда, без ехидства и насмешки, без вечного своего презрения к миру – просто улыбалась, и Меред ощутила, как щеки обжигают слезы. На нее сейчас невозможно было смотреть. Прекрасная моя. Светлая моя.

- Именно потому, что действительно люблю, - она выпрямилась, все так же глядя в глаза Меред, и девушке вдруг захотелось прижаться лбом к ее маленьким ступням, исцеловать их – каждый пальчик, каждую впадинку, каждый изгиб. Атеа мягко погладила ее по щеке, стирая слезинку с кожи, - Ты поймешь это однажды, Меред. То, что меж нами, и есть любовь. Настоящая, не знающая предательств и глупых нелепых ссор по пустякам, не знающая границ. Это ведь совсем не дружба – это любовь, которая может быть меж двумя родными до самого донышка людьми, - она отстранилась, светлая и золотистая, воздушная – будто весенний ветерок, и Меред ощутила, как волны боли опадают, затихают и наконец растворяются в безвременной пустоте, - Я не та, кто сможет разделить с тобой ложе. Я не та, кого ты назовешь своей нареченной. Зато мой дом – твой навеки, за тебя я встану горой, как и ты за меня. Я дала тебе всю свою любовь, которую только могла дать. Не проси меня о большем – большего и нет.

Меред смотрела на нее во все глаза, а Атеа медленно опускалась на колени перед ней, улыбаясь ей и находя ее ладони.

- А как же все… - она не сумела вымолвить то, что назойливым колоколом стучало в голове, но того и не потребовалось: Атеа мягко качнула головой.

- Плевала я на всех, Меред, если честно. Я не верю в сказочное «долго и счастливо». Долго и счастливо не бывает. Бывает коротко и хорошо, бывает как угодно – но только не так, как в балладах и песнях. Я верю в то, что нам с тобой дано великое счастье – знать друг друга до скончанья времен. Богиня вряд ли может одарить нас большим – но я бесконечно благодарна ей за этот дар, Меред. Бесконечно.