Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Мы все живем в мире, рожденном по воле земли и неба, воды и огня. Великий хаос сотворил нас, переплел корни деревьев с глубинами земными, переплел облака, камни и реки… Все здесь подчиняется бесконечному циклу жизни и смерти, радости и печали, ночи и дня. Когда солнце заходит за горизонт, наступает ночь – время тишины и забвения, безмыслия и бездвижия. И никто и ничто не может изменить это. С самого начала времен этот неписаный закон властен над нами, и мы счастливы подчиняться ему. Колесо совершает оборот, мы возносимся на его спицы и обращаемся одной из звезд на нем. Колесо замирает, а с ним должно замереть и нам, так как в этом – великая тайна всего мира. Все, что происходит – должно произойти так или иначе, и никто из нас не может переломить ход времени и событий. Мы – часть этого мира, моя подземная сестра. Когда приходит время, всем нам нужно уходить вместе с ним. Это время приближается, оно уже на самом пороге наших домов, а потому прими это достойно и помоги свершиться тому, что должно свершиться. Не пытайся мешать великому божественному замыслу, который гораздо древнее тебя. Ты – ничто, крохотная песчинка в море судеб, и ты ничего не сможешь изменить, как не смогут и сотни, и тысячи. Так плыви по течению и смотри, как боги вершат Излом, как все мы уходим в пустоту, из которой мы родом, ибо в этом – величайшая благость.

Она говорила, и глаза ее лихорадочно блестели, а на окрашенных краской губах бродила едва различимая в полутьме улыбка. Она говорила, и Аллэи ощущала, как что-то внутри нее рвется и лопается, расходясь болью по жилам. С каждым ее словом эльфийке все больше хотелось припасть к ее ногам, чтоб ощутить прикосновение ее благостной руки, чтоб ее обнял тот покой и та пустота, о которых рассказывала женщина. Но где-то за всеми словами и ощущениями, где-то за гулом мыслей билось что-то иное, настоящее и живое, и оно кричало, звало. Той частью своего сознания, которая еще не была затуманена, Аллэивар тянулась к нему как к последнему щиту, что остался у нее. Она боролась, дрожа от напряжения, какого никогда еще не испытывала, боролась из последних сил, продираясь через густую пелену, что заполнила ее разум – и в конце концов все же дотянулась до той самой крохотной, зовущей искорки. Дым разошелся эхом шагов по воде, и Аллэивар будто вынырнула из ледяной волны, что вот-вот должна была начать заливать ее легкие и жечь изнутри, умертвляя навсегда. Хватая ртом воздух, женщина, не отводя взгляда, почти по слогам произнесла:

- Ты лжешь.

А затем что-то случилось, и гул разом затих, словно и не было его, и стало спокойно и правильно, и сердце в груди отозвалось привычным четким ритмом, как и всегда. Аллэивар выпрямилась, ощущая, как все фальшивые слова, оплетающие ее подобно паутине, медленно опадают наземь ветхими лохмотьями, так похожими на те, из которых был сплетен платок на плечах Ревенки. Залеска моргнула, и глаза ее сверкнули удивлением, словно она не ожидала такого.

- Что?..

- Ты лжешь, - повторила Аллэивар еще четче, выпрямляясь во весь рост. Пропало все – предательская слабость, чужие желания, правда, которая правдой и не была. Развеялся пряный запах дурманящих трав. Мысли стали четкими и ясными, словно в полынью окунули и смыли всю грязь. Аллэи сделала шаг вперед, направляясь к Ревенке, - Ты считаешь правдой самую большую ложь, которую только можно себе представить. Ты говоришь, что наше предназначение – покорившись судьбе, умереть следом за всем миром, позволить Охоте затопить все земли на тысячи верст вокруг. Ты говоришь, что в этом благость – но ты лжешь, и у тебя нет ничего, кроме этой лжи. Моя правда и правда моего народа – в том, что смерти нет. Есть лишь будущее, что оживает в наших детях, в их счастье, в их возможности видеть мир перед собой чистым и вечно юным… Таким, какой он есть на самом деле, - Аллэи усмехнулась, качая головой, - Что ты придумала себе, Ревенка? Неужели ты не видишь, что твоими устами говорит кто-то другой?

Вдруг женщина, до того внимательно глядевшая на нее, тихонько рассмеялась.

- Ты обличаешь меня в том, что я не могу чего-то разглядеть – но и сама не желаешь видеть правды, - она тоже выпрямилась, и тени упали на ее плечи, скрадывая и без того тонкий силуэт, - Мы желаем этого. Желаем все, так как мы понимаем суть вещей, и понимаем этот мир. Он замер – он хочет уйти к богам. По своей воле мы стали на сторону Той, Что Свершит Предназначение Мира, и по своей воле мы будем стоять с ней до конца. Ибо она совершает благость, хотя все вы, все смертные кричат о том, что с ней идет беда. Нет! Беда идет с вами, беда – насильно совершать оборот Колеса, и уж поверь мне, - глаза ее сузились, и теперь она походила на живую тень, - Мы сделаем все, чтобы помешать вам. Когда Охота начнется, мы будем расчищать ей дорогу, и никто не сумеет нас остановить. Я надеялась, что ты, дитя, еще не потеряна. Что я смогу отпустить тебя с нашей волей, чтоб ты донесла ее своему народу, чтобы вы увидели истину так, как видим ее мы…