Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Доверия к нему, естественно, этот факт не добавил, однако Лебедь все же немножко расслабилась – ровно настолько, чтоб начать рассуждать взвешенно и здраво, продумывая все возможные исходы беседы с послом. Если бы он хотел избавиться от нее, то не медлил бы – а по словам Виаллы, впервые интерес к ее персоне Тэаран проявил дня два назад. За прошедшие сутки возможность убить ее у эльфа была – Птица шаталась по городу в свое удовольствие, и ныне даже не сомневалась, что все это время за ней следили. Но руки на нее никто не поднял – значит, и в доме приближенной ко двору короля Виаллы этого делать не станут. Женщина в случае чего подняла бы шум, и смерть Атеа не осталась бы незамеченной, а убийство дворянки из Эглеира – пока еще не королевы – вряд ли спустили бы с рук иноземному послу.

Конечно, это не слишком-то что-то меняло: Атеа по-прежнему была настороже и не собиралась расхолаживаться. Наверняка она знала одно – Тэаран хотел посмотреть на нее, понять, представляет ли она опасность и может ли составить конкуренцию двору Верданора. И действовать он будет в зависимости от того, что именно перед собой увидит: подменыша, возжелавшего власти, или законную наследницу престола.

Еще Атеа не сомневалась в том, что ее истинную кровь эльф почует – хотя крови той, в общем-то, в ней было не шибко-то много, и полукровкой Лебедь могла бы зваться с большой натяжкой. Ее бабку, чистокровную эльфийку, когда-то увез из Верданора слишком амбициозный дворянин откуда-то с севера Тиннереда. Рожденная в том союзе Кеарата, мать Птицы, получила в наследство несколько лишних годков жизни и просидела в девках шестьдесят лет, прежде чем на нее положил глаз господин Ровенн, молодой правитель Эглеира. Поскольку в ту пору мать выглядела лет так на двадцать, ее истинный возраст не остановил батюшку, и он увез ее в свое поместье, назвав своей нареченной. Приданного у Кеараты не было – все земли отошли второму ребенку сбежавшей эльфийки, мальчику, но отца даже это не остановило. Их брак нельзя было назвать счастливым – мать никогда не скрывала своей холодности к отцу, и прошло долгих десять лет, прежде чем родилась Атеа. При поместье она считалась поздним ребенком, а Ровенн не проявлял к дочери особого интереса – и теперь Лебедь начинала догадываться, почему. Возможно, он знал все о интрижке Кеараты с королем, а потому видеть Атеа, такую непохожую на него, ему было несколько неприятно. Впрочем, по-своему он заботился о ней и любил ее, и пару раз проявлял нежность к ребенку – обычно это выражалось в скупой улыбке или в обращении к ней по имени. Чувства к матери у него, судя по всему, сохранились, раз он не избавился от нее…

Атеа так и замерла, невидящим взглядом уставившись куда-то за стекло. До сего дня ей в голову не приходила мысль о том, что сослать доченьку подальше вполне мог сам отец. И возможно, именно с его легкой руки она попала в Келерию. С другой стороны, мать не слишком-то подпускала его к себе, посему наследница у славного рода была лишь одна. По крайней мере, некоторое время назад. С третьей стороны, в таком случае – даже если Ровенн в действительности не пытался избавиться от чужой крови – нужно было, чтоб письмо принесли именно матери и отдали лично в руки. Сейчас поддержка со стороны Эглеира пригодилась бы ей пуще всего иного, и Лебедь до последнего надеялась, что ей удастся заполучить желаемое. И отцовская возможная неприязнь в ее планы совершенно не входила.

Восток был нужен ей. Ровенн умудрился подмять под себя всех местных правителей, включая заседающего в Совете при короле господина Хагарда, представляющего весь регион. По праву силы и крови отец не мог занять его место, однако ему это и не было нужно: достаточно было управлять Хагардом, заставляя его принимать выгодные для самого Ровенна и для Востока в целом решения, и правитель Эглеира отлично справлялся с этим. Хагард, будучи крупным должником отца, делал то, что от него требовали, беспрекословно – а одно его слово на Совете стоило едва ли не столько же, сколько слово всего простого народа Тиннереда. Если Восточный регион поддержит ее внутри самого Совета, бороться станет гораздо легче.

Восток имел сильное влияние на южные земли. Те издревле были самым слабым регионом Тиннереда во всех сферах, а потому местные дворяне охотно прятались за спины своих сильных соседей. Сейчас по словам Виаллы Юг активно заигрывал с Вотоком, и Ливарн, правитель от тамошних земель, во всем поддакивал Хагарду. И при удачном стечении обстоятельств Атеа могла получить поддержку половины Совета. Оставались еще Запад и Север – однако сейчас ей нужно было играть с тем, что имелось. И прояснить ситуацию с Верданором.