Дикая птица

Надежда на соседней грядке срезала капусту. Ждана общипывала рыжий куст облепихи. Рогнеда с грустью вернулась к своей грядке, которая и не думала заканчиваться. Подумать только, она и работает на огороде, как крестьянка. Делает всё, что скажет Варвара, будто всегда только так и было. И Рогнеда была не против. Хоть весь огород перекопать, лишь бы сон спокойствия не заканчивался.

Пальцы вгрызлись в холодную землю, крепко ухватились за морковь и вытянули наружу. Рогнеда могла стать царицей или всю оставшуюся жизнь дёргать морковь на этом огороде. Выбор казался очевидным, но она сомневалась.

Рогнеда жила у Варвары уже почти неделю и изо всех сил старалась не думать о предстоящем возвращении в Даргород. Хотела как можно дольше остаться в этой мирной дрёме. Ещё немного задержаться во сне, в котором не нужно ни с кем сражаться, ничего отвоёвывать. Не нужно лгать, извиваться и прятаться за лестью и улыбками.

Но Рогнеда понимала, что не принадлежит этому миру. Понимала, что рано или поздно придётся проснуться и отправиться назад, в место, которое она никогда не назовёт домом, потому что попросту не знает, что такое дом.

– Как закончишь, отнеси корзину в погреб, – бросила Надежда, проходя мимо с тремя большущими кочанами капусты в худых руках. – И поторопись, а то не успеешь к закату. Прислать тебе мальчишек в помощь?

Она стала заметно холоднее с того ужина, когда Рогнеда задавала вопросы о Руте. Настороженная, словно собака, почуявшая исходящую от Рогнеды опасность, она глядела искоса, вжав голову в плечи.

– Нет, справлюсь сама, – буркнула Рогнеда в ответ. Постаралась добавить в голос дружелюбия, но вышло всё равно отрывисто и резко.

Надежда в ответ кивнула, поджав губы, и заспешила прочь.

Расквитаться с грядкой к закату Рогнеда не успела и последние морковки выдёргивала уже при свете луны скорее на ощупь, чем действительно разбирая что-то в чёрной земле. Никто не торопил её, не звал в дом, и Рогнеда была этому искренне рада. Ей хотелось подумать, глубоко погрузиться в собственные мысли, понять, что происходит и что теперь делать.

Но в голове было предательски пусто. Нет, не пусто. Рогнеда отчётливо слышала жужжание мыслей, далёкое и тихое, словно музыка сонного улья. Ровный гул пчёл, спрятанных от неё за тонкими восковыми стенами, достаточно прочными, чтобы не позволить им пробиться внутрь.

Рогнеда зло цокнула языком и подхватила наполненную доверху корзину. Одна пчела мысли сама выпорхнула из улья и зазвучала громко и отчётливо. Пчелой оказалась увитая туманом Долины Духов Яга, которая с ехидной улыбкой вопрошала: «Чего ты хочешь? По-настоящему».

Рогнеда тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Последнее, чего ей хотелось сейчас, слышать ехидный голос старой ведьмы.

Рогнеда развернулась, чтобы направиться в сторону дома, и наткнулась на маленькую светлую фигуру. Вскрикнула, отшатнулась и чуть не выронила корзину.

– Писать, – протянула фигура, и Рогнеда с трудом узнала Руту в длинной, до самых пят, белой сорочке.

– Ты чего тут делаешь одна? – зашипела она, стараясь успокоить дыхание. – Иди в дом.

– Писать хочу, – прохныкала Рута, вытирая лицо рукавом, раза в полтора длиннее её ручонок. – Я будила Ждану. А Ждана сказала, большие девочки ходят ночью сами. А я большая. Я пошла. Маму будить не стала. Я большая! Но заблуди-илась.

– Я‑то чем тебе помогу? – Рогнеда попыталась пройти мимо, но Рута ухватила её за юбку.

– Отведи.

Рогнеда вздохнула и махнула рукой в противоположный конец огорода, в сторону маленькой деревянной постройки в дальнем её углу.

– Пописать, или что там тебе надо, можно там.

– Мне страшно, – пискнула Рута. – Пойдём со мной.

– Так ты же уже большая?

– Дя.

– Так и иди сама.

– Ну, пожа-а‑алуйста! – Рута потянула её юбку за собой.

Рогнеда вздохнула тяжелее прежнего и перехватила корзинку поудобнее.

– Ладно, только быстро.

Рута закивала, но юбки не отпустила, так и семенила следом, сжимая ткань в цепких пальчиках.

– Я думала, что тебя сон-травой пичкают, и ты по ночам никуда не ходишь, – сказала Рогнеда первое, что пришло в голову. С детьми она обращаться не умела, а неуютную тишину заполнить очень хотелось.

– Пичкают?

– Ну да, чтобы ты в чудище не превращалась.

– Я в чудище не превращаюсь, – засмеялась Рута, но не очень уверенно.

– Превращаешься, конечно. Ты же волколак.

– Я не волколак, – Рута отпустила юбку и остановилась. – Я не чудище.

Рогнеда обернулась.

– Зачем врёшь? Или думаешь, я не знаю? Ты волколак, мне Варвара сказала.

– Я не чудище, – повторила Рута, глядя на Рогнеду огромными, широко распахнутыми глазами. – Я не чудище! Я не чудище!

Рогнеда фыркнула.

– А кто тогда?

Рута прижала руки к груди, вытаращилась в пустоту и всё повторяла и повторяла, как заведённая: «Я не чудище. Я не чудище».

По спине пробежал нехороший холодок, Рогнеда натянула улыбку и поторопилась её успокоить. Присела на корточки и потрепала по макушке, как это делала Варвара. Рука тряслась.

– Не чудище. Всё хорошо.

– Я не чудище! Я не чудище!

– Ты не…

Рогнеда заткнулась. Ужас стиснул голосовые связки и комом встал поперёк горла.