Дикарь

 Марк ожидал, что она скажет о воспитании, особенном обучении ребенка, но не о… тренировках. Он вспомнил о странном интересе Дрисколла к спартанцам и нахмурился.

- Тренировать каким образом?

- Он не говорил. Он просто сказал, что я не должна нянчиться с мальчиком, иначе  окажу мальчику плохую услугу. Он велел мне кормить мальчика и заботиться о нём, но не более того. Не балуй его, - повторила она слова Дрисколла. - Это очень важно. Это хороший, правильный путь.

- И в обмен на это он обещал помочь перевести сюда вашу семью?

Миссис Кавазович кивнула.

- Да, и получить мне визу, чтобы я могла здесь работать. Я плету кружева и продаю их в маленькие магазинчики. Теперь и через интернет тоже, но не так много, так как руки уже не так хорошо работают.

Марк взглянул на её скрюченные руки, сцепленные на коленях, на побелевшие костяшки пальцев.

- Я… понимаю. И он платил за то, что вы ухаживали за мальчиком?

- Он оплачивал только расходы.

- И он организовал переезд вашей семьи?

Она покачала головой и отвернулась.

- В конце концов, он не смог этого сделать. Позже я узнала, что они погибли на войне.

- Мне очень жаль.

Она не обратила внимания на его слова, однако Марк заметил, как напряглись её плечи.

- Но я получила свои документы. Теперь я гражданка США.

- Значит, вы растили этого мальчика, пока ему не исполнилось, сколько лет?

- Семь, почти восемь.

- А потом Дрисколл взял его с собой, чтобы начать тренировки?

- Да, - ответила она прерывающимся голосом. Она не проливала слёз, говоря о семье, убитой на родине, но её глаза заблестели, стоило ей заговорить о мальчике.

- Вы не знаете, работал ли Дрисколл с кем-нибудь ещё?

Она покачала головой.

- Нет. Ни с кем больше.

- Вы имеет хоть малейшее представление о том, что из себя представляли эти так называемые тренировки?

- Нет, не знаю. Доктор Дрисколл пришел сюда однажды ночью, когда мальчик спал. Я пыталась остановить его. Я… не хотела его отпускать. Я сказала, что воспитаю его, но Дрисколл оттолкнул меня. Сказал, что аннулирует мою рабочую визу. Я бы голодала без работы. И без семьи. - Она опустила голову. - Он дал мальчику лекарство, чтобы тот не проснулся, а потом забрал с собой.

 Выражение её лица было таким потерянным, что Марк не мог не почувствовать укол сочувствия к пожилой женщине, сидящей перед ним. Она в чужой стране. Без родных. И живет наедине с ужасным выбором, который сделала от отчаяния. Она не знала, что стало с мальчиком, которого она, очевидно, полюбила, хотя ей и было приказано этого не делать.

- Вы знаете, что случилось с мальчиком? - спросила она, не глядя Марку в глаза, её тело было напряжено и неподвижно, будто она затаила дыхание, ожидая ответа.

- Он жив. У него было очень суровое воспитание, как вы, вероятно, и предполагали. Но он выжил. Он очень сильный.

Она кивнула, и слезинка скатилась по её морщинистой щеке.

- Да. Сильный. Вот почему я назвала его Джек. Это значит сильный на моем языке. - Она остановилась на мгновение, очевидно, собираясь с мыслями. - Он очень умный мальчик. Хороший мальчик. - Когда она это сказала, на её лице отразилось выражение гордости. – Дрисколл говорил, что скоро построит хороший дом, чтобы вырастить Джека. Говорил, что школы не нужно – она только помешает будущим тренировкам. Но я учила мальчика читать и считать по-английски. Велела ему говорить не как я, а как телевизор. Он очень умный и быстро учился. Я говорила, что слова очень важны. Я пыталась научить его всему, что могла, с помощью книг, как завязывать узлы и строить, укреплять разные вещи. То, что я думала, ему поможет. И я заставляла его оставаться на улице по многу часов каждый день, чтобы он лазил по деревьям и строил крепости, и становился ещё сильнее. Я старалась…  дать ему всё, что могу.

Ей следовало позвонить в полицию и заявить на Дрисколла. Но… Господи, в делах, над которыми Марк работал, всегда было так много оттенков серого, так много историй, так много ситуаций, в которых большинство людей даже представить себе не могли, как они смогут выжить.

- Насколько я знаю, то, что вы сделали, помогло Джеку.

Она кивнула.

  - Это хорошо. - Она помолчала, прежде чем спросить: - Значит, он убил Дрисколла? Мой Джек?

- Он говорит, что невиновен, и нет никаких доказательств, чтобы утверждать обратное. Убийство ещё не раскрыто.

Она выглядела слегка удивленной, будто предполагала, что именно Джек убил Дрисколла.

Чёрт, узнав подробности данного дела, Марк бы удивился, если бы не Джек его убил. Против него не было никаких улик, у него был чертовски хороший мотив. Дрисколл не только наблюдал, как страдает Джек, но и обманул его насчет войны. Выдумал врагов. Он посеял в нем страх, когда тот был ещё совсем ребёнком. Это было всё, что он знал и во что верил. И было по-настоящему удивительно, что Джек не сошёл с ума.

 - Он… помнит меня?

- Да, помнит.

Женщина кивнула, и в её глазах снова заблестели слёзы.

- Передайте ему, пожалуйста, что Бака сожалеет. Ей очень, очень жаль.

- Да, мэм. - Марк прочистил горло. - Конечно, передам.