Дикарь

Я выпутался из-под покрывал, осмотрелся и вскочил на ноги. Труди, жуя, качнула головой в мою сторону. Уитлл начал поворачивать голову, чтобы взглянуть через плечо. Я прыгнул. Накинул петлю ему через голову. Врезавшись ему в спину, затянул ее на глотке. От удара ложка с мясом отлетела Труди в лицо. Уиттл свалил Труди и рухнул ей на грудь.

Оседлав его, я затягивал веревку изо всех сил. Он издавал сдавленные звуки, вертелся и брыкался подо мной. Ударил в плечо ложкой. Другой рукой опрокинул котелок мне на спину. Варево было довольно горячим, и я обжегся, но не настолько чтобы отпустить врага. Я продолжать душить.

Приди Труди мне на помощь, я мог бы убить Потрошителя на месте и избавить мир от множества скорбей.

Но она была связана на славу, как сама и настаивала.

Так что она лежала беспомощная, предоставив делать всю работу мне.

Уиттл врезал мне в висок котелком. У меня искры полетели из глаз, но я устоял и продолжал затягивать веревку. Затем он ударил меня еще раз и еще. После пятого удара я потерял счет. Но сознания все же не лишился.

И вот уже я лежал на полу, а Уиттл взгромоздился сверху и, со свистом втягивая воздух, лупил меня донышком котелка по лицу. Наконец, утомившись, он связал мне руки спереди. Он немного посидел спокойно, глядя на меня и пытаясь восстановить дыхание.

— Что же мне с тобой делать, Тревор? — наконец спросил он.

Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить, да и что-то подсказывало мне, что в моих советах он никак не нуждается.

Он вытащил нож.

Он поддел лезвием кончик моего носа.

— Не укоротить ли мне его? — спросил он. Другую руку он убрал за спину и коснулся пальцем моего причинного места. — А может, мне стоит сделать из тебя девочку? Что предпочитаете, молодой человек?

— Перережь мне глотку и… отдолби себя в зад.

Это замечание вызвало скотский хохот.

— Ты слишком забавный, чтобы тебя увечить, — сказал он. — Но ты должен быть наказан. А! Знаю я одну штуку.

Он убрал нож, слез с меня, и поднял на кровать. Связывая мне ноги, он сообщил:

— Это будет идеальная пытка для такого отважного юнца, как ты. Она заставит тебя подумать дважды, трижды и четырежды, прежде чем ты решишь связаться со мною снова.

Он накрыл меня одеялом до плеч.

Затем он отошел к койке Труди и дал ей пощечину.

— Отстань от нее! — заорал я.

Он ударил ее снова.

— Я ничего не делала! — закричала она. — Это все он! Это его затея!

Он отвесил ей затрещину тыльной стороной руки, отчего голова Труди мотнулась из стороны в сторону. Больше она ничего не говорила. И не пыталась отбиваться. Он вела себя как большая, податливая кукла в то время, как Уиттл содрал с нее одеяло, усадил ее на кровати и развязал ей ноги. Потом он приказал ей встать, она подчинилась.

На одном конце веревки он сделал петлю, накинул на голову Труди и затянул петлю на ее шее.

— Нет ничего паршивее удушения, — заявил он и взглянул на меня. — Недавний опыт пребывания в руках юного Тревора дал мне это понять.

Другой конец веревки он протянул через ручку люка над головой Труди, вытянул слабину, а затем пригнулся, поднимая ее вверх.

Руки у нее были привязаны к бокам, так, как я их оставил. Ноги забились в воздухе. Ее тело, прикрытое белой сорочкой, трепыхалось и дергалось. Она издала ужасный сдавленный звук.

— Нет! — закричал я. И сел так резко, что закружилась голова.

— Не дергайся или ей же хуже будет! — возопил Уиттл.

Он опустил Труди на пол. Она стояла, шатаясь и давясь, пытаясь сохранить равновесие, поскольку судно трясло и раскачивало на волнах.

— Достаточно, — сказал я. — Я буду хорошим, обещаю. Пожалуйста, оставь ее в покое.

— Когда горячее сочувствие проходит, обещания быстро забываются.

— Нет! Обещаю, Бог свидетель!

— Будь свидетелем вот этого, дружок. — Он выпустил веревку из рук. Пока Труди шаталась, пытаясь удержаться на ногах, он встал перед ней и убрал веревку, что привязывала ее руки к бокам. Он стянул с нее ночную сорочку и спустил ее вниз, так что она собралась комом на коленях.

Она стояла смирно, не мешая ему.

Я просто сидел на кровати наблюдая. Он сказал, что ей будет хуже, если я вмешаюсь, и я вполне ему верил.

Раздев Труди, он скрутил ей руки.

Затем он взялся за второй конец веревки, что болталась у нее над головой, просунул эту веревку сзади между ног, дернул, так что Труди взвизгнула и подпрыгнула, а затем завязал конец вокруг ее бедра.

— Как тебе это, дорогуша? — спросил он у нее.

Она ответила хныканьем.

Он похлопал ее по лицу.

— Так держать! — сказал он. — Стоит потерять равновесие, как, боюсь, ты повесишься. Сие будет весьма прискорбно.

Он протиснулся мимо нее. И ухмыльнулся мне:

— Посмотри, что ты сделал с Труди.

Это было для меня слишком, и я расплакался.

— Пожалуйста — рыдал я. — Отпусти ее.

— Скоро отпущу. Возможно.

Он извлек кожаный ремень из брюк, сложил его вдвое и вытянул Труди по спине. Она дернулась, завизжала и принялась выделывать кренделя, чтобы не упасть.