Дикарь

Майкл проводил ее взглядом. Судя по его лицу, он не рассчитывал увидеть ее снова. По крайней мере — живой.

Как только Уиттл запер дверь, я сказал:

— Мы должны спасти ее. Нельзя терять ни секунды.

Он резко переменился в лице. Печаль и отчаяние сошли с его лица, уступив место надменной заносчивости.

— Не смеши меня, — сказал он.

— Если мы его не остановим, он разделает ее. Ты это знаешь не хуже меня.

— Он ничего такого не сделает.

Я выпал в осадок. Зря, конечно. Я достаточно насмотрелся на Майкла и должен был знать, что он делается совершенно бесхребетным, если речь идет о Уиттле.

— Мы не можем сидеть сиднем и позволить ему убить ее!

— Не повышай на меня голос, сопляк.

— Ты хочешь, чтобы он убил Труди? Ты видел, как он расковырял несчастного Патрика Долана.

Лицо его слегка передернулось при этом воспоминании.

— Я лично видел, что он сотворил с проституткой в Лондоне. Черт, он разделал ее под орех! Он даже кое-что съел! Я слышал, как он это делал. Он и с Труди сделает то же самое, если мы его не остановим.

— Чепуха, — пробормотал он.

Но я видел, что он поверил мне.

— С Труди все будет в порядке, — сказал он, — пока мы не начнем раскачивать лодку.

— Мы можем сжечь судно, — ответил я. — Если запалить огонь…

— Ты с ума сошел?

— Я все обдумал, — сказал я. Это была правда. За тридцать шесть дней в Атлантике у меня был вагон времени, чтобы разрабатывать планы, и я знал, что до этого дойдет, если мы переживем наше путешествие. — Как только огонь разгорится, мы поднимем тревогу. Уиттл непременно выскочит из-за двери как ошпаренный, чтобы спастись. Он и думать забудет убивать Труди. Один из нас будет ждать на палубе, чтобы вытащить ее через люк.

— Ялик стоит на люке, — заметил Майкл. В его усталом голосе звучала досада.

— А то я не знаю! Мы аккуратно сдвинем его прежде чем поджигать.

— Уиттл услышит шум.

— Придется проделать все тихо.

— Люк может быть заперт снизу.

— Труди откроет его.

— Предположим, она не сможет? Предположим, люк открыть не удалось, Труди в огненной ловушке, а где же Уиттл? Если он избежит огня, то заявится наверх, и мы с тобой вляпаемся по самое не хочу.

Я и это успел обмозговать.

— Мы заблокируем дверь, ведущую к трапу. Он не сможет проломиться через нее раньше, чем до него доберется огонь. А если даже и сможет, то это задержит его и даст нам троим время, чтобы смыться на ялике»

Это в самом деле был первоклассный план. Честное слово, Гек Финн мною бы гордился. И здесь не было Тома, чтобы разрушить план причудливыми затеями. Их нигде не было, не считая моей головы. Моя аудитория состояла из одного Майкла.

Пока я объяснял ему, как мы удержим Уиттла внизу, в огне, и наладимся отсюда прочь, он только хмурился и качал головой.

— Слишком рискованно, — заявил он наконец.

— Риск — благородное дело, — ответил ему я. — Если ты не желаешь получить Труди по кусочкам, нужно действовать.

А он все сидел да головой мотал.

— А у тебя есть план? — вырвалось у меня.

— Единственный разумный вариант — оставить Уиттла в покое. Он обещал, что не причинит Труди вреда. С утра он отчалит на берег, и все кончится.

— Не сомневаюсь, что Труди кончится много раньше.

— У нас нет иного выбора, кроме как довериться Уиттлу и надеяться на лучшее.

— Тогда я сделаю все сам.

С этими словами я подскочил к плите и схватил несколько спичек. Майкл пошел в кают-компанию следом за мной. Там я схватил из шкафа книжку. Это был Эмерсон[1]. Я никогда не видел в нем особой пользы. Вырвав несколько страниц, я смял их и бросил на пол между койками. Пока я это проделывал, Майкл скакал вокруг меня, злясь и ругаясь вполголоса, так чтобы не слышал Уиттл. Он говорил:

— Прекрати эту чушь.

И:

— Ты не посмеешь.

И:

— Ты нас всех в гроб вгонишь.

И так далее, и тому подобное… Но я продолжал делать то, что положено. Я как раз стаскивал одеяло с одной из коек, когда Майкл набросился на меня сзади.

Он ухватил меня рукой за горло и начал душить. Я отчаянно забился, брыкаясь и лягаясь. Пытался оторвать его руку от горла, но не получалось. Я заработал локтями. Несколько раз хорошенько рванулся. Хватка не ослабевала. Он продолжал сжимать мое горло, и я подумал, что глаза сейчас вылезут из орбит. Перед глазами вспыхнули замечательные фейерверки. Они рвались с пушечным грохотом, только то были не пушки, а грохот моего сердца.

Что ж, я покорился судьбе. Удивительно только, что умру я от руки Майкла не Уиттла, а ведь я всего лишь надеялся спасти его невесту.

Внезапно я больше не был на борту «Истинной Д. Лайт». Я стоял в ист-эндском переулке, спиной к стене, разглядывая заколотого мною парня. Он сидел в луже, сгорбив плечи.

— Ты пришел и убил меня, вот что ты сделал, — сказал он.

Я чувствовал себя ужасно виноватым и отчаянно желал бы никогда этого не делать.

Когда я очнулся, Майкл навалился сверху, стаскивая с меня ремень. Единственное, что я мог сделать — бороться за каждый глоток свежего воздуха. Он слегка приподнял меня, перекрестил мне руки спереди и связал ремнем. Потом туго затянул его и застегнул пряжку. Затем он водрузил меня на койку.