Дикари. Дети хаоса

— Когда я понял это, — сказал Мартин, — и принял себя таким, какой я есть, они стали слетаться ко мне как мотыльки на свет. Заблудшие, одинокие, обманутые и сломленные, игнорируемые и забытые, злые, безнадежные и слабые, нескончаемый поток брошенных щенков, ищущих свой дом. Они последовали за мной, поскольку увидели во мне Бога, которого не нашли больше нигде. Я не играю в Его глупые непонятные игры. Я стою перед ними и предлагаю им правду вместо лжи. Силу вместо слабости. Теперь уже почти все закончилось. Почти все фрагменты встали на свои места.

Скудное освещение в пещере продолжало ослабевать. Я оглянулся назад. Тьма окутывала пустыню и медленно пожирала территорию вокруг церкви.

— Он знает, что ты здесь, — произнес Мартин.

— Кем бы ни был шрамовник, — сказал я, — он умер. Я видел, как он умер.

— Мы убили лишь его личину, человеческую оболочку, но не его настоящую форму. Его истинная природа, его дух, продолжает жить. Не здесь, а в ловушке между мирами. — Мартин задумчиво погладил бороду, рука у него была грязной, с длинными, неухоженными ногтями. — Несколько лет назад, путешествуя по Египту, я наткнулся на редкий документ в пыльной старой лавке, где продавались предметы старины и разные диковинки. Благодаря этому тексту, в котором были отсылки к давно забытому языку книги, а также к некоторым другим, преимущественно древним формам арабского, я смог перевести большинство отрывков. Книга показала мне, как вызвать ангела-мученика, а затем как сковать его. Я использовал против него его же магию, те же заклинания, которые он использовал, чтобы сковать меня.

— Твари, которые напали на нас, и тварь в подвале церкви…

— Сделать мертвых на какое-то время живыми не так уж и сложно, если знаешь, как работает этот трюк. И таких трюков очень много. Древние пророки и правители были не Божьими посланниками, а магами и колдунами, которые накладывали заклятия и запугивали, удивляли и контролировали других с помощью обмана. А разве есть способ лучше скрыть что-то от масс, чем объявить это злом и запретить для всех остальных? Лишь немногим избранным были известны эти секреты. Неужели сейчас все по-другому? Ты правда думаешь, что люди, находящиеся у власти и обладающие самыми большими ресурсами на Земле, живут так же, как и те, кто ниже положением? Как это часто бывает, дело не в силе или оружии, а в тех, кто ими владеет. Что ж, теперь я владею ими, и этот посланник смерти, этот урод со шрамами, принадлежит мне.

— Шрамовник умер.

— Очаровательные создания эти ангелы. — Мартин жестом указал на проход, ведущий вглубь пещеры. — Они на такое способны.

— Значит, ты используешь их силы и выдаешь за свои собственные?

— Они — моя собственность. Они принадлежат мне.

— Эта книга не предназначалась для смертных.

Наконец наши глаза встретились. Я с удивлением увидел, что его взгляд полон скорби.

— Я не смертный.

Прежде чем я успел сказать что-то еще, он взял со стола фото своей матери и посмотрел на него.

— Сохрани его ради меня, — сказал он, протягивая мне снимок. — Верни его ей и передай с ним мою любовь.

Я хотел было отказаться, но не смог. Передо мной был человек, лежащий на смертном одре, пытающийся через свое безумие привести дела в порядок, осмыслить то, что он сделал, и то, что с ним стало. Где-то глубоко внутри него оставался мальчишка, которого я помнил, мой друг. Я не знал, что реально, а что плод его или нашего больного воображения, и, наверное, никогда не узнаю, но смерть и любовь казались мне очень реальными. И даже безумец Мартин все еще обладал способностью и к тому и другому. Я взял снимок.

— Если вернусь, то непременно отдам ей.

За пределами пещеры раздалось жуткое пение.

— Дети, — произнес он мечтательным голосом, — зовущие своего Отца.

— Мартин…

— Когда придет время, — сказал он, поднимаясь на ноги, — ты вспомнишь.

Ухмыляясь, он раскрыл ладонь. В центре нее ползал крупный черный муравей, волочащий за собой искалеченные останки красного собрата.

22

С наступлением ночи началась церемония, и я впервые почувствовал, что могу просто уйти и меня никто не заметит и не попытается остановить.

Ранее, прогуливаясь, я прошел за ворота к подножию холма, и на секунду меня посетила мысль о побеге. Если б Гуляка был еще жив и «Ленд-Ровер» все еще стоял там, у меня бы получилось. Но ничего нельзя было бросать, слишком далеко все зашло. Они знали это не хуже меня. Вот почему никто не встал у меня на пути. Я никуда бы не ушел. Как и Мартин, я ждал своего часа.

Сидя в одиночестве у подножия холма, я осматривал вершину, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки присутствия Гуляки. Если он где-то там, то хорошо спрятался и не пытается подать мне сигнал. Это был бы идеальный момент, сейчас, когда вся паства занята своей версией Тайной вечери. Но все, что я видел, — это тьма и луч лунного света, который будто расколол хребет пополам.