Дикари. Дети хаоса

Утопив тело, мы положили меч и книгу обратно в рюкзак шрамовника и зарыли его. Помню, как мы стояли на коленях в грязи, под проливным дождем. Копали руками землю, пока не получилась яма глубиной в пару футов.

Я пожал плечами. Единственное, что мне хотелось, — это убраться оттуда.

— И что с того?

— Обе эти вещи очень древние.

— Мы этого не знаем.

Мартин медленно, по-кошачьи моргнул.

— Если их найдут — а их найдут — над ними будут проводить всякие исследования. Это же артефакты. Привлекут специалистов. И в этом не было бы ничего страшного, но тот меч покрыт кровью, как и книга. Не говоря уже об отпечатках наших пальцев.

— Возможно, им придется засыпать часть реки, когда они будут строить многоквартирники, — тихо сказал Джейми. — Если они обнаружат тело или… то, что от него осталось… а потом наткнутся на рюкзак со всем содержимым, возможно, начнется расследование.

— Прошло уже три года, — сказал я. — На дне реки не осталось ничего, кроме костей. Да и их, наверное, уже унесло течением. Пусть расследуют что угодно, у них нет оснований подозревать нас.

Мартин отошел от валуна и приблизился ко мне.

— Мы все в этом замешаны. Таково уж положение вещей. Нам нужно вернуться и забрать рюкзак.

— И что с ним сделать?

— Я избавлюсь от него.

Я посмотрел на дорогу, ведущую к свалке. Она была тихой и пустынной. Жара усиливалась, и я обливался по́том под летним солнцем.

— Не хочу иметь с этим ничего общего. А вы двое делайте, что хотите. Я пас.

— Мы должны пойти туда вместе, — сказал Джейми. — Только так будет правильно.

— Правильно? Ты шутишь? — Я рассмеялся, хотя и с примесью ярости в голосе. — Во всем этом нет ничего правильного. И никогда не было.

Мартин протянул руку и положил мне на плечо.

— Фил, послушай, давай просто сделаем это, а через пару месяцев, когда закончится лето, вы с Джейми пойдете в колледж, а я буду в Европе. Я устроился матросом на грузовое судно, которое ходит из Бостона, так я туда и доберусь. Скоро вы, ребята, будете заниматься своим делом, а я — своим, и ничто из этого больше не будет иметь значения, потому что все, наконец, закончится.

— Это никогда не закончится.

— А может, этого никогда и не было, — сказал он. — Может, это все — просто дурной сон.

— Тогда нет причины идти вскапывать поле.

— А может, это лучшая причина из всех. Может, нам пора узнать наверняка.

Джейми соскользнул с валуна и посмотрел на меня, будто ожидая ответа, хотя сам не сказал ни слова.

— Мне очень жаль, что это случилось, — произнес Мартин. — Как бы мне хотелось вернуться в прошлое и изменить все. Мне очень жаль, что это стоило нам дружбы, я… я скучаю по вам, парни. Мне никогда не хотелось, чтобы все так было.

Я знал, что он говорит искренне, и это разбивало мне сердце. Но я стряхнул с себя его руку и сделал пару шагов назад, уже держа в руке ключи от машины.

— Делай, что хочешь, но на меня не рассчитывай. С меня хватит.

— Думаешь, что ты единственный, у кого с этим проблемы? — Мартин жестом указал на Джейми, а затем снова повернулся ко мне. — Все мы одинаково страдаем от этого. Мы не собирались его убивать.

— Ты убил его, Мартин.

— Мы все приложили к этому руку, — сказал Джейми.

— Я пас. Слышали меня? Я пас.

Мартин медленно кивнул, глаза у него горели не гневом, а разочарованием. И почему-то так было даже хуже.

До сих пор помню, как он стоял там, в солнечном свете и смотрел на меня, а из-за него выглядывал Джейми, склонивший голову, как послушный подпевала, кем он всегда и являлся.

Я оставил их там, у валуна, но, как и шрамовник, они никуда не делись. Остались частью меня, от которой я не мог избавиться. Горгульи, отказывающиеся оторваться от своих каменных насестов. Теперь, спустя столько лет, я задался вопросом, смогу ли, наконец, очиститься от этого раз и навсегда… если такое вообще возможно.

Осушив банку с «Джеком» и колой, я опустил жалюзи, отключил телефон и рухнул на кровать. Полежал какое-то время, наблюдая, как пылинки пляшут на фоне теней и сквозь щели в жалюзи просачиваются тонкие лучики света, отчего стены квартиры покрылись полосатым, словно шкура зебры, рисунком. Затем натянул на себя одеяло и свернулся калачиком, оставшись наедине со своими кошмарами.

Я представил себе Мартина и Джейми запертыми в похожих клетках. И где-то там, по ту сторону теней, шрамовник стоял и смотрел на нас. Его пронзительные голубые глаза преследовали нас сквозь время и пространство, веру и разум, омытые кровью демонов и мучеников.

* * *

Он приходит ко мне из тишины, скользит сквозь непрозрачные ночные потоки, сначала появляются белки глаз, а затем лицо. Волосы покрыты чем-то похожим на ил, зализаны назад, отчего его призрачный лик становится еще более заметным в темноте. Его кожа церемониально разрисована разными темными цветами. Думаю, это боевая раскраска. Его лицо и шея покрыты темно-зеленым, черным и землисто-коричневым, через обе щеки, от висков к скулам, идут по две красные полосы и пересекаются внизу, образуя перевернутые кресты. Его тело остается в тени. Но я чую его. Чувствую запах его пота, его грязного тела.

Поведай мне свои сны.