Дикие питомцы

И наливает мне воды.

Но все развивается как бы само собой. К тому же я ведь первая начала. Так легче. Да и потом, почему бы и нет? Мне ведь должно этого хотеться. Отказываться нет причин. Почему бы не получить новый опыт, больно-то они мне не сделают? Это все равно, что перенести операцию под наркозом.

Нужно заставлять себя совершать разные поступки. Это свобода воли. Успейте все попробовать сейчас.

Мы ссыпаем в ступку остаток клоназепама. Я удерживаю ее, а Нэнси растирает таблетки тяжелым мраморным пестиком. Получившийся порошок я аккуратно рассыпаю по нашим стаканам. Самую большую дозу всыпаю себе, а потом прошу Пирса открыть еще вина.

Ну так будем мы этим заниматься или нет? – спрашивает он.

В спальне у Пирса нет занавесок. Окно старомодное, разделенное на прямоугольники деревянными рейками, и на постели лежат их тени.

Нэнси целует меня на глазах у Пирса. Это так странно, будто мы манекены, которых кто-то двигает в витрине. Пирс сидит и смотрит на нас, время от времени подаваясь ближе и прикасаясь то к ее груди, то к моим волосам.

Потом они начинают целоваться, и Пирс запускает руку ей под ночнушку. Глаза у него зажмурены, но каждые пару секунд он трогает ее за бедро – словно чтобы удостовериться, что она на месте, а потом приоткрывает один глаз – чтобы убедиться, что и я тоже никуда не делась. Я наклоняюсь к ней и тоже хочу ее поцеловать, но он выставляет между нами руку и не дает мне приблизиться. Я падаю на кровать лицом вниз. И вот она уже лежит на мне, а он – на ней. Сначала я притворяюсь скалой. Потом девушкой из «Метаморфоз», которая превращалась в дерево. Тела их то прилипают друг к другу, то расклеиваются с влажным звуком. Теперь ясно, когда они занимаются любовью, это звучит так, словно кто-то шлепает рыбьими тушками о прилавок. Вперед-назад, вперед-назад, ооо. Ооо.

Просто удивительно, как сильно он в нее вбивается. А Нэнси не издает ни звука, только вздыхает. Я все спрашиваю, уверена ли она, что он трахает не меня.

Все в порядке, отвечает она. В порядке.

Уж поверь, ты бы поняла, дорогуша.

Когда все заканчивается, Нэнси слезает с меня и сдувает прилипшую ко лбу челку. Вид у нее растерянный, щеки горят. Она переводит взгляд с меня на Пирса, но в глаза ему не смотрит. Взгляд у нее расфокусированный. Устроившись поудобнее на постели, она вроде хочет что-то сказать, но осекается. А потом говорит – сейчас вернусь. Натягивает ночнушку, берет полотенце и хлопает меня по плечу. Рука у нее дрожит. Потом она выходит, а я так и лежу на кровати Пирса, поверх темного покрывала, словно меня выкинуло сюда приливом. Слышу, как захлопывается дверь ванной. Пирс облачился в шелковый халат в «огурцах». Изумрудный, с темно-зеленым воротом. Глаза у него черные, как икра.

Он кладет руку мне на колено, а я притворяюсь, что не замечаю, потому что, если закрыть глаза, можно представить себе, что это Эзра. Не стану думать о Нэнси и о том, как она за нас тревожится. Бородка Пирса колется куда сильнее, чем я себе представляла. Рот у него холодный, а язык быстрый и скользкий. И я решаю про себя, что он похож на обитателя холодных вод.

Делай со мной, что хочешь, говорю я.

Голос у меня странный, очень тягучий. И руки какие-то не мои.

Пирс хрипит, словно вдруг подавился.

Изможденная луна жмется к стеклу, будто пытается пролезть в комнату. Я закрываю глаза и представляю себя другим животным. Золотой рыбкой, трепещущей, пылающей, умирающей от боли, стряхивающей старую чешую, обновленной, оранжевой, быстрой, как свет, начинающей все сначала.

Глаз я так и не открываю и потому не замечаю, как открывается дверь ванной. Нэнси застывает в дверном проеме, глядя на меня так, словно я только что выползла из-под камня.

10

Саша рисует на доске пирамиду:

КОНФЛИКТ

НАРАСТАЮЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ

КУЛЬМИНАЦИЯ

НИСХОДЯЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ

РАЗВЯЗКА

В пять часов все подскакивают со стульев. Сегодня пятница. Лиза тычет пальцем в экран телефона, ищет на карте, как ей добраться до нужного места. Я очень боюсь выходных. Вернусь в квартиру – и причин жить не останется. Не считая занятия Кеннеди, а оно только через пять дней. Здорово было бы, если бы я могла отдать это время тому, кому его не хватает – например, неизлечимо больному ребенку. Или провести в отключке. Вчера Эзра убрал под замок все свои аккаунты в соцсетях и закрыл мне доступ к своим плейлистам в Спотифае.

Собирая сумку и вытирая доску, Саша поглядывает на меня. Потом подходит к моей парте. Протягивая ей стопку распечаток для следующего занятия, я вдруг понимаю, что от меня разит, давно не мытое тело источает резкий животный запах. Саша никак это не комментирует. Просто складывает листки в сумку.

Получила мое письмо? – спрашивает она. Ты еще не сдала несколько работ, а крайний срок давно прошел.