Дикие цветы

– Гамлет доводит ее до безумия, Тони. Она не крепкий орешек.

Тони с серьезным видом кивал, пропуская все мимо ушей.

– Да, да. Попробуй по-моему…

Алтея коротко вздохнула.

– Я добавлю кокетства, если это кажется тебе правильным, но Дэлия должна сделать то же самое на репетиции…

Тони равнодушно кивнул и нагнулся, чтобы сделать заметку. Алтея не закончила фразы и бросила пьесу в бумажной обложке на кресло-качалку. Она провела ладонью по шее, по оранжево-черному платку, повязанному на ее блестящих волосах. Тони посмотрел на жену, и Корд уловила в его взгляде что-то, похожее на раздражение, а возможно даже и безразличие, словно он пригласил незнакомую женщину порепетировать с ним роль.

Все это так фальшиво. Черно-белые фотографии, которыми были увешаны стены в Боски, казалось, увеличились в размере с последнего ее визита. Они выглядели как части общего полотна, изображающего, как все когда-то было чудесно: молодые мама и папа держатся за руки на берегу моря, дети стоят на пороге пляжного домика, Оливия, Гай и Берти сидят на крыльце с бокалами мартини в руках, Мадс и Бен в день свадьбы – все выглядели такими расслабленными и непринужденными, что приходится очень пристально вглядываться, чтобы разглядеть мастерскую постановку. Уайлды всегда выглядели идеально: нет ни одной фотографии, где у Алтеи был бы неидеальный макияж среди бессонной ночи, или на которой Тони целовал бы учительницу пения, или где было бы заметно, что на руке Бена недостает пальцев… Гадко было сидеть здесь и притворяться, что все хорошо. Лицо Бена выглядело уставшим и ничего не выражало, а Мадс вела себя еще более странно, чем обычно, и с ней невозможно было вести осмысленный разговор.

Корд приехала после обеда. Мадлен утром съездила в Суонедж и привезла крабов. Вечером они съели их с домашним майонезом.

– Если вам интересно, то нет, – сказала она со своей обычной натянутой, грустной улыбкой.

Корд ничего не поняла.

– Что она имела в виду? – спросила она мать, когда они мыли посуду, Мадс с Тони беседовали о чем-то на крыльце, а Бен ушел спать.

– О… – Алтея оглянулась на открытую дверь. – Ей нельзя есть майонез и крабов. Плохо для… – она перешла на шепот. – Ребенка.

– Но ведь нет никакого ребенка, – сказала Корд, прикидываясь дурочкой.

Алтея с грустью посмотрела на нее.

– Нет, дорогая.

Корд обняла себя за плечи.

– Бедная Мадс. Ты говорила с ними об этом?

– Немного. Если честно, мне кажется, она слегка одержима всем этим. Не видит леса за деревьями.

– О чем ты?

– У нее есть Бен, который очень успешен: он только что подписал контракт на съемку сиквела той штуки про роботов… Ей больше не нужна ненавистная работа в Лондоне… Знаешь, учитывая ее детство, она многого добилась. Вряд ли мы когда-то узнаем, насколько ей было плохо, бедняжка никогда не говорит об этом…

Корд вспомнила, как однажды летом проснулась и увидела в соседней кровати маленькую Мадс, напряженную, дрожащую, вытянувшуюся, словно швабра. Она жевала пряди своих волос лунного цвета.

– Я просто лежу в кровати и думаю про всякое, это помогает мне заснуть, – сказал она тогда Корд.

Корд прилегла рядом с подружкой, обняла за дрожащие плечи и начала тихонько напевать ей.

– Я уже засыпаю, честно. Я очень хорошо сплю в вашем доме.

– Бедная Мадс, – с грустью сказала Корд. – Она хочет новую семью, не такую, как та, в которой выросла. Однажды у нее получится.

Мать слушала ее вполуха.

– О, дорогая, не падай духом. Ты тоже встретишь кого-нибудь.

Корд покачала головой и улыбнулась сама себе. Она подумала о Джее, попыталась представить его здесь, среди старых тарелок с синим узором в китайском стиле, у потертого ситцевого дивана, раскачивающимся в плетеном кресле или глядящим на море. Ему бы очень понравилась Алтея, а он – Бену. Да, здесь Джей почувствовал бы себя на своем месте.

В последнюю пару дней Корд все чаще задавалась вопросом: «Что со мной не так?» Уехав из квартиры, она наконец поняла, насколько пуста ее жизнь. «Почему я не хочу быть с кем-то рядом? – лихорадочно думала она. – Разве это нормально?»

Корд заметила кухонное полотенце с изображением руин замка Корф, пытаясь подсчитать в уме, сколько тарелок им вытерли. Уезжая, они забывали про множество вещей в этом доме – но лишь затем, чтобы вспомнить о них на следующий год: настольные игры, старые книги Джорджетт Хейер[215] и другие детективные издания «Пингвин букс» в книжном шкафу, салатница в форме листа латука, разделочная доска, на которой миссис Гейдж однажды отрезала себе небольшой кусок пальца… Бедная миссис Гейдж! Старушка умерла больше трех лет назад, и Корд пропустила похороны, потому что выступала на фестивале Баха в Лейпциге.