Дикие цветы

Сейчас Боски казался частью ее прошлого – таким же, как и черно-белые фотографии на его стенах. Она смотрела на тщательно подкрашенное лицо матери, на жирный слой подводки, окружавший ее когда-то светящиеся глаза, на ее беспокойные руки, постукивающие по кухонному столу. Увы, подумала Корд, ее мать завершила стадию превращения, так же как это происходит у бабочек. Она стала таким человеком, каким всегда боялась стать, и Корд опасалась, что ее ожидает такая же участь.

На следующий день Корд встала пораньше, туго повязала вокруг шеи шарф и отправилась прогуляться вдоль пляжа. После позднего завтрака родители продолжили репетировать, хотя Алтея и не участвовала в режиссерском дебюте Тони – новой постановке «Гамлета». Сама она вскоре должна была приступить к репетициям «Стеклянного зверинца» и считала постановочные идеи Тони ужасными. Мадс писала что-то в своей тетради-дневнике, с которым ни на минуту не расставалась. Корд не знала, что она записывает. Бен снова самоустранился, разговаривая по телефону с кем-то очень важным. Потом был обед, после которого все легли вздремнуть, а в начале вечера Мадс и Тони уехали развеять прах тети Джулии. Их не было довольно долго.

– Мы поднялись на Биллз-Пойнт, развеяли большую часть праха, а порывистый ветер подхватил его и донес до самого моря, и это было так странно, – радостно рассказывала Мадс. – А еще там гнездились сапсаны. Ей бы это очень понравилось.

– Ей там действительно нравилось, – сказал папа, пристально оглядывая всех собравшихся за столом. Корд показалось, что он делает так оттого, что не понимает, где находится.

– Кто здесь? – сказал он. – Ладно, давайте выпьем.

Он открыл шампанское, которое заранее охладил в ведерке со льдом, и разлил в пять бокалов, как всегда одной рукой, держа бутылку у основания – дети раньше находили это крайне впечатляющим. Они произнесли: «За Джулию». Тони и Мадс чокнулись первыми, улыбаясь друг другу. Потом чокнулись все, и Алтея закатила глаза, но ничего не сказала.

– Ей бы все это понравилось, Тони, – сказала Мадс и поцеловала в щеку сначала его, потом Бена. – Она была бы очень рада, если бы видела нас сейчас.

Но отец Корд смотрел на море и, похоже, не слышал ее.

На ужин подали рыбный пирог и еще вина. Алтея пила и почти не говорила, Тони тоже молчал и часто подливал себе в бокал: произошедшее днем не шло у него из головы. Мадс выглядела грустной и подавленной. Только Корд и Бен поддерживали оживление за столом. Бен рассказывал про знакомых голливудских знаменитостей, про актера боевиков (выпивали вместе) – он носил парик, который наполовину съехал с его головы во время съемок, и никто ему ничего не сказал. Бен обнимал себя, когда смеялся, и иногда потирал лицо тем же милым движением, что и всегда. От его историй смеялась и Корд, в ответ рассказывая о своих путешествиях – не то что бы они были примечательны, но Бен хотел узнать о них, пусть даже Алтея почти сразу заскучала. «Мы в порядке, мама, – хотела сказать Корд. – Посмотри на своих детей, мы неплохо справляемся. Совсем неплохо».

Придя после ужина в спальню, она легла на свою половину кровати и лежала очень тихо, прислушиваясь, как ресницы шуршат о подушку и как стук сердца отдается в матрасе. Она представляла, что бы сказал Джей, если бы увидел их всех вместе. Вот бы кто-то чужой смог оценить все увиденное и услышанное, потому что у нее самой это больше не получалось. В тишине своих мыслей Корд поняла, что, как и в прошлую ночь, слышит из соседней комнаты Бена и Мадс. Ритмичный скрип кровати сменился вздохом облегчения, изданным ее братом, и взволнованным бормотанием Мадс. Потом стало тихо.

Корд попыталась уснуть, но очень долго ей это не удавалось.

К концу третьего дня в Боски Корд почувствовала, что в ней снова нарастает злость. Алтея терпеливо продолжала репетировать «Гамлета», но Тони, казалось, не желал понимать, что она не участвует в его постановке. Когда она в очередной раз говорила: «Тебе следует сказать об этом Дэлии на репетиции», он пропускал ее слова мимо ушей и отвечал: «Давай-ка повторим эту сцену с начала». Впервые в жизни Корд увидела свою мать такой – сдавшейся, смирившейся, идущей по пути наименьшего сопротивления, и зрелище ей не понравилось.

– Ну все, хватит на сегодня, мой принц, – заявила Алтея, когда пришло время пить чай, и посмотрелась в маленькое зеркало, висящее на одной из деревянных перекладин. Корд заметила, что зеркала теперь развесили повсюду. – Сегодня я успела побывать и Офелией, и Гертрудой, а это слишком для любой женщины. Давайте выпьем!

– Я бы очень хотел прогуляться, пока не стемнело, – сказал Тони, откладывая в сторону текст пьесы и потирая затылок. Корд заметила, что он совсем недавно постригся. От постоянных потираний волосы на его затылке растрепались, напоминая собой серо-коричневый утиный хвост, что было почти забавно.