Дикий ангел

– Я очень соскучился… футболка твоими духами пахнет! Жду, когда вся наша одежда вперемешку будет лежать! Да? – снова с прозрачным напором.

– Да…

– Я ещё напишу тебе перед сном! Пока, Уляш!

– Пока. – в прострации блокирую экран смартфона и вытираю вспотевшие руки об одежду.

Как с учителем поговорила. Допросили, сделали выговор, объяснили по новой и назначили день пересдачи.

Выдыхаю и толкаю дверь. Не ожидав, носом врезаюсь во что-то твёрдое. Тру переносицу и раздражённо сверкаю взглядом на бывшего мужа, что стоит, сложив руки на груди.

– Сладко поёт! – голосом, напоминающим звон металла. – Я-Я-Я! – с издёвкой изображая Кирилла. – Только где этот «Я»-то? За свою шкуру трясётся, бегает по местным царькам, ноги им целует! Не твои, Уля! Или он своего перебитого носа стесняется?

– Что, Громов, отобрали игрушку, пошёл какать в чужой горшок? – отвечаю грубовато.

– Ты никогда не была моей игрушкой! Пусть ты вычеркнула меня из паспорта, но женой ты моей остаёшься по духу!

– Какому духу, Феликс? – помереть со смеха можно. – Сдох этот твой дух давно! Дай пройти!

– Вся семья вместе, так и душа на месте! Слышала о таком?

Фыркаю:

– А как тебе «Любовь кончается, когда нельзя вернуться назад»?

– Нам не нужно назад, Уль! – вдруг хватает меня за плечи и впритык нагибается к моему лицу. – Никогда не поздно держаться за руки и идти вперёд! Мы тратим время на то, чтобы что-то доказать, показать, объяснить… мы же можем это всё отпустить! Жить сейчас, понимаешь? Забыть весь мир, остаться только вдвоём… мы это умеем… мы оба застряли в том страшном моменте… давай создадим новый и останемся в нём?

– Сладко поёшь, Громов! – вторю его насмешке, отхожу на шаг. – Но нет! – и вымученно иду к дочери, хоть и в душе гигантские разломы.

* * *

– У тебя ещё одна таблетка после обеда. – вкрадчиво произносит Громов, двигая ко мне по столу белую коробочку.

– Тебе разве не нужно на работу? – механическими движениями вскрываю упаковку, отправляю в рот капсулу и только сейчас понимаю, что не налила себе запить.

Феликс словно читает мысли, идёт к кранику, возвращается со стаканом, протягивает, не отрывая от меня глаз.

– Я временно поставил на своё место заместителя! Не хочу уходить от вас…

– А что с фирмой моего отца? Костя пока выбыл из игры…

– Костя в неё и не входил. Я жду, когда ты будешь готова и мы поедем на разведку! С твоего одобрения наметим план работы!

– Можешь не ждать. Я в этом участвовать не буду, тебе известно, что фирма отойдёт Косте!

– Никогда. Она ему не отойдёт!

– Потому что так сказал ты…? А ты… кто?!

– Я отец твоей дочери, Уля! И ни один мужик, что хочет залезть под твою юбку, этого не изменит!

– Отрадно слышать, что своё мнение обо мне ты не меняешь! Не нравится, что за тебя пытается решать шлюха, да??

– Перестань. – жёстко. – Я был безумен тогда! Всё, что я говорил и делал было в мозговой горячке, в помешательстве!

– А ты помнишь что ты говорил? – внезапно для себя задаю этот вопрос, и удивительно, что спокойно, ровно дыша. С интересом въедаюсь взглядом в человека, что сделал больно и хочу узнать его версию.

Что это значило для него?

– Помню. – трёт пятернёй лицо, аж кожа вниз оттягивается, краснота остаётся. – Каждое слово. Даже звучание голоса.

Не смотрит мне в глаза. Бегает ими по столу, по моим рукам, по фантикам от конфет, что оставила после себя Злата прежде, чем уйти спать. С её уходом наши магнитные поля взбунтовались и схлестнулись полюсами. Прямо чувствую, что пространство вокруг передавлено, разогрето до предела. Не знаем куда себя деть. Я уж точно.

Феликс решает сменить тему на безопасную, на этот ловкий скачок отзываюсь тихим хмыком.

– Кстати, я кое-что тебе приготовил, забыл отдать… раньше ты любила ими пользоваться… – трогается с места с такой скоростью, что меня обдувает ветром. Смотрю ему вслед, стиснув зубы. Топает, как слон!! Ребёнок спит!

Ноги поотрывать!

Испускаю яростный вздох и отпиваю глоток остывшего чая. Чуть не выбиваю себе чашкой зуб, когда на столе раздаётся жёсткая вибрация Громовского телефона. Рефлекторно кидаю на него взгляд и ошарашено перестаю дышать. Меня словно по макушке ударили.

«Я в городе и очень голодная! Где встретимся? У меня или в твоей трах-квартире?»

Слышу тяжёлые мужские шаги и выжимаю из себя весь актёрский талант. Прикладываю к губам края чашки, делаю вид, что увлечена чаепитием. А у самой пальцы дрожат и бьющееся, как молот, сердце наверняка пульсирует на лбу.

Феликс появляется с робкой улыбкой и с набором известного парфюмерного бренда, что я не использовала уже много лет. Неспешно кладёт на стол:

– Вот. Старый я избрызгал, прости… на подушку твою истратил…

У меня, наверное, такое лицо, будто я ухожу под лёд. Мученическая гримаса.

Брызнуть бы тебе в лицо, кобель! И подушкой этой сверху накрыть!