Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь

of failure. One of your precious flowers

dies here almost every day

and you can’t rest until

you attack the cause, meaning

whatever is left, whatever

happens to be sturdier

than your personal passion —

It was not meant

to last forever in the real world.

But why admit that, when you can go on

doing what you always do,

mourning and laying blame,

always the two together.

I don’t need your praise

to survive. I was here first,

before you were here, before

you ever planted a garden.

And I’ll be here when only the sun and moon

are left, and the sea, and the wide field.

I will constitute the field.

Ведьмина трава

Что-то

приходит в мир нежеланным,

вызывая сущий хаос, —

если так сильно меня ненавидите,

не утруждайтесь давать мне

имя: вам что, нужно

новое оскорбление

в своем языке, новый

способ обвинить

во всем один род, —

мы знаем,

если молиться

одному богу, то хватит всего

одного врага:

враг – не я.

Просто уловка, чтобы не замечать

происходящего

прямо здесь, на этом ложе,

небольшой образец

неудачи. Один из ваших драгоценных цветов

умирает здесь почти ежедневно,

и вы не успокоитесь, пока

не выявите причину,

вернее то, что оказалось

сильней

вашей страсти, —

и это не должно было

продолжаться вечно в реальном мире.

Но зачем это признавать, если можно

            и дальше

делать то же, что и всегда,

оплакивая и обвиняя

одновременно.

Мне не нужна ваша похвала,

чтобы выжить. Я была здесь сначала,

еще до вас, до

того, как вы разбили сад.

И пребуду здесь, когда останутся лишь

            солнце

и луна,

море и широкое поле.

Я стану полем сама.

The Jacob’s Ladder

Trapped in the earth,

wouldn’t you too want to go

to heaven? I live

in a lady’s garden. Forgive me, lady;

longing has taken my grace. I am

not what you wanted. But

as men and women seem

to desire each other, I too desire

knowledge of paradise – and now

your grief, a naked stem

reaching the porch window.

And at the end, what? A small blue flower

like a star. Never

to leave the world! Is this

not what your tears mean?

Лестница Иакова

Запертый в земле,

разве и ты не хотел попасть

на небеса? Я живу

в саду одной дамы. Простите меня, мадам:

тоска лишила меня благодати. Я

не тот, кто вам нужен. Но

как мужчины и женщины, очевидно,

желают друг друга, я тоже желаю

познать рай – а теперь и

твое горе, голый стебель,

дотянувшийся до окна веранды.

А что в конце? Маленький синий цветок,

словно звезда. Никогда

не покидать этот мир! Разве

не об этом ты плачешь?

Matins

You want to know how I spend my time?

I walk the front lawn, pretending

to be weeding. You ought to know

I’m never weeding, on my knees, pulling

clumps of clover from the flower beds: in fact

I’m looking for courage, for some evidence

my life will change, though

it takes forever, checking

each clump for the symbolic

leaf, and soon the summer is ending, already

the leaves turning, always the sick trees

going first, the dying turning

brilliant yellow, while a few dark birds perform

their curfew of music. You want to see my hands?

As empty now as at the first note.

Or was the point always

to continue without a sign?

Заутреня

Хочешь знать, как я провожу время?

Гуляю по лужайке перед домом, делая вид, что

полю сорняки. Ты должна знать,

что я никогда не полю, стоя на коленях,

            выдергивая

пучки клевера из клумб: в сущности,

я набираюсь мужества, ищу доказательство,

что моя жизнь изменится,

и пусть это займет целую вечность, я проверяю

каждый пучок,

а лето скоро закончится, уже

листья жухнут, сперва у больных

деревьев, умирание становится

ослепительным, и стайка темных птиц

            исполняет

музыку комендантского часа. Хочешь увидеть

            мои руки?

Такие же пустые, как и при первой ноте.

Или всегда имело смысл

продолжать без подсказки?

Matins

What is my heart to you

that you must break it over and over

like a plantsman testing

his new species? Practice

on something else: how can I live

in colonies, as you prefer, if you impose

a quarantine of affliction, dividing me

from healthy members of

my own tribe: you do not do this

in the garden, segregate

the sick rose; you let it wave its sociable

infested leaves in

the faces of the other roses, and the tiny aphids

leap from plant to plant, proving yet again

I am the lowest of your creatures, following

the thriving aphid and the trailing rose – Father,

as agent of my solitude, alleviate

at least my guilt; lift

the stigma of isolation, unless

it is your plan to make me

sound forever again, as I was

sound and whole in my mistaken childhood,

or if not then, under the light weight

of my mother’s heart, or if not then,

in dream, first

being that would never die.

Заутреня

Что тебе в сердце моем,

если ты разбиваешь его снова и снова,

как садовод, пробующий

новый сорт? Практикуйся

в чем-то другом: как я могу жить

в твоих излюбленных колониях, если ты вводишь

карантин страданий, отделяя меня

от здоровых членов

моего рода: ты не делаешь так

в саду, отделяя

больную розу, а ты позволяешь ей развеваться

             общительными

пораженными листьями

на виду у других роз, и крошечная тля

прыгает с одной на другую, еще раз доказывая,

что я низшее из созданий,

вслед за процветающей тлей и стелющейся

            розой – Отче,

доверенный моего одиночества, облегчи