Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь

что можно не обращать внимания

на эту печаль.

The Hawthorn Tree

Side by side, not

hand in hand: I watch you

walking in the summer garden – things

that can’t move

learn to see; I do not need

to chase you through

the garden; human beings leave

signs of feeling

everywhere, flowers

scattered on the dirt path, all

white and gold, some

lifted a little by

the evening wind; I do not need

to follow where you are now,

deep in the poisonous field, to know

the cause of your flight, human

passion or rage: for what else

would you let drop

all you have gathered?

Боярышник

Бок о бок, но не

рука в руке: я смотрю, как ты

гуляешь по летнему саду, —

неспособное двигаться

учиться смотреть; мне не нужно

гоняться за тобой по

саду; человеческие существа повсюду

оставляют следы

чувств, цветы,

разбросанные по грунтовой дорожке,

белые и золотые.

Какие-то приподнял

вечерний ветер; мне не нужно

идти туда, где ты сейчас,

в глубину ядовитого поля, чтобы понять

причину твоего полета, человеческую

страсть или ярость: что еще

могло заставить тебя бросить

все собранное тобой?

Love in Moonlight

Sometimes a man or woman forces his despair

on another person, which is called

baring the heart, alternatively, baring the soul —

meaning for this moment they acquired souls —

outside, a summer evening, a whole world

thrown away on the moon: groups of silver forms

which might be buildings or trees, the narrow garden

where the cat hides, rolling on its back in the dust,

the rose, the coreopsis, and, in the dark, the gold

dome of the capitol

converted to an alloy of moonlight, shape

without detail, the myth, the archetype, the soul

filled with fire that is moonlight really, taken

from another source, and briefly

shining as the moon shines: stone or not,

the moon is still that much of a living thing.

Любовь в лунном свете

Иногда мужчина или женщина навязывают

            отчаяние

другому, это называется

открыть сердце или открыть душу —

в том смысле, что теперь у них есть души, —

за окном летний вечер, целый мир,

заброшенный на Луну: группки серебристых фигур,

возможно, зданий или деревьев, тесный садик,

где прячется кошка, катаясь в пыли на спине,

роза, кореопсис, и в темноте – золотой

купол Капитолия,

обратившийся в сплав лунного света, форма

без подробностей, миф, архетип, душа,

наполненная огнем, то есть, в сущности,

            лунным светом,

взятым откуда-то еще, и сияющий,

лишь пока светит луна: каменная или нет,

но луна все ж живая.

April

No one’s despair is like my despair —

You have no place in this garden

thinking such things, producing

the tiresome outward signs; the man

pointedly weeding an entire forest,

the woman limping, refusing to change clothes

or wash her hair.

Do you suppose I care

if you speak to one another?

But I mean you to know

I expected better of two creatures

who were given minds: if not

that you would actually care for each other

at least that you would understand

grief is distributed

between you, among all your kind, for me

to know you, as deep blue

marks the wild scilla, white

the wood violet.

Апрель

Ничье отчаяние не сравнится с моим —

Не место в этом саду

думать о таком, создавая

скучные внешние признаки: мужчина

демонстративно пропалывает заросли,

женщина хромает, отказываясь переодеться

или вымыть голову.

Неужели вы думаете, меня волнует,

разговариваете ли вы друг с другом?

Но хочу, чтоб вы знали —

я ожидал большего от двух существ,

наделенных разумом: если и не

заботы друг о друге,

то по крайней мере понимания,

что горе распределяется

между вами, между всеми вашими сородичами,

            чтобы я

узнавал вас, как синий

метит дикую пролеску, а белый —

лесную фиалку.

Violets

Because in our world

something is always hidden,

small and white,

small and what you call

pure, we do not grieve

as you grieve, dear

suffering master; you

are no more lost

than we are, under

the hawthorn tree, the hawthorn holding

balanced trays of pearls: what

has brought you among us

who would teach you, though

you kneel and weep,

clasping your great hands,

in all your greatness knowing

nothing of the soul’s nature,

which is never to die: poor sad god,

either you never have one

or you never lose one.

Фиалки

Ведь в нашем мире

всегда что-то скрыто,

маленькое и белое,

маленькое и, что называется,

чистое, мы не скорбим так,

как дорогой

страдающий владыка; мы

такие же заблудшие,

как ты, под

боярышником,

что удерживает подносы

            с жемчугами: что

привело тебя

к нам учиться,

хоть падай на колени и плачь,

сжимая огромные руки;

при всем своем величии не понимая

бессмертную природу

души: бедный печальный

бог, либо у тебя ее нет,

либо тебе ее не потерять.

Witchgrass

Something

comes into the world unwelcome

calling disorder, disorder —

If you hate me so much

don’t bother to give me

a name: do you need

one more slur

in your language, another

way to blame

one tribe for everything —

as we both know,

if you worship

one god, you only need

one enemy —

I’m not the enemy.

Only a ruse to ignore

what you see happening

right here in this bed,

a little paradigm