Дикий Огонь (СИ)

- Милосердная Императрица! Спасительница! Освободительница! Процветаем и благоденствуем мы под знаменем Иссиана!

Пара надежных людей вдруг стали ненадежными, придется от них избавиться. И лучше всего обставить все так, будто один подло убил другого и был справедливо казнен. Подло, но они стали угрозой для Империи, а интересы Империи – превыше всего.

- Справедливая и мудрая! Выжигающая каленым железом интриги и гнусную ложь!

Солдаты еще кого-то убили и изнасиловали. Перевешать по-тихому, ибо одна казнь распоясавшихся уродов – это справедливость и забота о народе, а две подряд – свидетельство того, что уродов в твоей армии слишком много.

- Славная армия Иссиана несет мир и процветание! Наши солдаты – самые благородные солдаты в мире! Нет для них большей радости, чем денно и нощно охранять покой простых людей! Иссиан!! Императрица!! Ура!! Ave spiritus hominem!!! Ну как вам, Ваша Светлость?

- Прекрасно, Кориаурс. Главное, очень жизненно и ни капли не приукрашено.

Круглое лицо летописца озарилось абсолютным счастьем.

- Я стараюсь, Ваша Светлость. В отличие от многих коллег по цеху, я всегда пишу правду и только правду!

Кориаурс навестил ее с утра. Теперь солнце клонилось к закату, а Повелительница Магии разглядывала себя в зеркале. Их в зеркале. Два человека, два монстра, два колдуна, брат и сестра слились на постели в единое четырехрукое четырехногое существо. На время позабыв все распри и обиды.

На лбу брата блестели капли пота, он глухо застонал и вцепился руками ей в волосы. Констанс подалась вперед. Надо проведать этого идиота Тибольда, а то бывший король захиреет. И главу разведки. И гарнизон. И…

Свет, о чем она думает. О чем она думает в постели!

Шаоме прав, Повелительница Магии совсем помешалась на работе, забери ее Изнанка. Точнее, не забирай ее Изнанка. В свете последних событий такими пожеланиями лучше не бросаться.

Констанс откинулась на подушках, прогоняя из головы все мысли. Полчаса, полчаса без государственных дел ты можешь прожить? Всего лишь полчаса…

Полчаса оказались прекрасны.

Констанс лежала на кровати, положив голову Альберту на плечо. Как раньше. Как десять лет назад. Как вечность назад… Лишь они одни. Одни во всем мире, одни против всего мира.

Брат заглянул ей в глаза. Серыми в черные.

- Я люблю тебя, Констанс. Ты главное, что у меня есть.

- Я люблю тебя, Альберт, - тихо повторила Лофт.

Лоб Альберта прорезала чуть заметная складка. Я люблю тебя, но ты для меня не главное. Главное для меня Империя… И это ставит стену между нами. Непреодолимую стену.

- Ваша Светлость, - гвардеец стоял бледный, как прокисшая простокваша. Боится, что свидетеля греховной связи Императрицы и принца живым не выпустят. Зря: одним камешком больше в лавину слухов о них, одним меньше. – Ваша Светлость… Прошу простить, я не вовремя. Вам послание, но это может подождать…

- Это важно?

- Ваша Светлость, вы заняты…

- Важно или нет? – рявкнула Констанс, теряя терпение. – Прекрати мямлить, а то повешу.

- Да, важно, Ваша Светлость.

Обнаженная Повелительница Магии встала под ошарашенным взглядом гвардейца, стянула со стула одежду.

- Констанс, ты издеваешься?!

- Прости, Альберт. Сам видишь, так получилось.

- Получилось что? Что ты бегом несешься прочь от меня, хотя могла бы этого не делать?!

- Я не принадлежу себе, Альберт. Да и тебе тоже. Дела Империи превыше всего.

Принц вперился в Констанс тяжелым взглядом. Хочет закатить скандал, но стыдится посторонних. Повелительница Магии виновато пожала плечами, натягивая рубашку.

- От кого послание, мастер четких донесений?

- Ваша Светлость, вы удивитесь.

***

В той же степени, в которой канцлера бесило, когда кто-то стучит пальцами по столу, он любил делать это сам. Ритм, знаете ли, успокаивает. Особенно после криков пытаемых.

В той же степени, в которой это было вредно подслеповатым глазам, канцлер любил работать при свете одной свечи. Полумрак успокаивает. Особенно после полыхания костров, на которых кого-то сжигают по его приказу.

Но сегодня канцлер успокоиться не мог.

У канцлера было две проблемы. Попытаться удержать мир на грани большой войны и выяснить, что случилось с его сыном.

Максимильен был почти уверен, что Эмиль мертв. Во внезапный и успешный штурм тюрьмы какой-то самопальной бандой колдунов он, конечно же, не верил, но кругом выходило плохо. Либо кто-то, вплоть до самого короля, решил избавиться от некоторых лишних заключенных, тогда свидетели ему ни к чему, либо это тщательно спланированная и каким-то чудом укрывшаяся от его людей операция колдунов Лофт. Тогда страшно даже подумать, каким пыткам беднягу подвергли перед тем, как убить.

Убить.

Максимильен налил вина и залпом выпил. Третья бутылка за сегодня. И будет четвертая.

Мальчику было восемь лет. Худой, улыбчивый и невероятно болтливый, с живыми умными глазами. В глубине которых плескалась печаль: мальчик рос в доме призрения.