Дикий цветок

Ночь светла, и не очень подходит для плавания израильтян по Суэцкому каналу. Сияла луна, и мерцали звезды, и дул сильный ветер. Мы нашли удобное место для спуска нашей лодки на воду, прикрываемое камышом. Только вошли в заросли, как откуда вырвалась птица и криком своим потревожила ночную тишь. На египетском берегу ветер шелестел в кронах и качал стволы деревьев. Луна бросала свет на темную зелень, и ветер гнал зеленые волны прямо нам в глаза. Кроме шума ветра, ничего не было слышно. На египетском берегу время от времени вспыхивали какие-то блики, взлетали искры, гасли и снова вспыхивали. И Амии сказал: «Ребята, египтяне готовят нам торжественный прием». Слова его ужасно подействовали на всех, до того, что решили вообще отказаться от затеи. Даже пламенная речь Мориса Бутбуля не помогла. Остались мы с ним вдвоем: я зациклился на моем изобретении, а он – на своей корабельной компании. Оба мы силились доказать всем, что египтяне спят, не слышат и не видят, что они слепы и глухи. Помахали мы им беретами, но никакой реакции не последовало, подняли береты еще выше – то же самое. В общем, мы никому не доказали, что дадут нам плыть по каналу, но так как египтяне молчали, решили мы, что нам повезет. Морис Бутбуль взял командование над собой, и мной, и прошептал: «Да сохранит нас Бог, поплыли!»

Течение в Суэцком канале быстрое, и только мы сели в лодку, как нас понесло. Начали мы неплохо, луна обозначала путь световой линией на воде, и мы плыли вдоль нашего берега.

Нам было не трудно управлять лодкой. Прекрасное плаванье в ночной свежести. Морис Бутбуль напевал под нос какой-то арабский мотив, пританцовывал веслами, двигал руками, как арабская танцовщица, исполняющая танец живота в Каире. Я тоже напевал что-то свое. Два сумасшедших на канале в лодке со странным названием «Адас». Плыли в неописуемой радости, словно в широком море и на сильном ветру, стараясь не выходить за пределы акватории нашего укрепрайона, ибо в соседнем нас могут принять за террористов, пытающихся просочиться через наш фронт. Лодка качалась на волнах, и мы лежали в ней, как в колыбели. Стаи рыб окружали лодку, и одна волна, взметнувшись, зашвырнула на лодку рыбину, но Морис вернул ее в воду: «Ночью рыб не убивают».