Дикий цветок

«Рами, нам есть о чем поговорить, но ты предпочел уйти. Поэтому я все излагаю на бумаге. Прикусить язык и ничего не говорить невозможно. Закончили войну, и во многом следует разобраться. Я приехал, чтобы расстаться с тобой. Я оставляю армию и страну на некоторое время. Тысяча дней боев в Синае основательно меняют человека. Смотришь на вещи, которые не могут быть выражены речью, но взгляд углубляется. Роешься в собственной душе, извлекаешь оттуда свою жизнь, как извлекают мертвых из ямы. Дело с мертвыми и ямой для меня вовсе не явление от Бога и библейского конца времен. Я ведь сам лежал в яме и удостоился воскрешения из мертвых. Говорю тебе, Рами, после войны, много мыслей накапливается в сердце человека. На войне гибнут не только люди, гибнет вера. После войны как будто и не было ни героев, и ни чудес. Все это ничто в твоих глазах, все мировоззрения и мнения невежественны и глупы. Все, что я делал до войны, видится мне сейчас, как суета сует. Говорю тебе, Рами, война не сулит удачи и не совершается во спасение. И все же испытываешь обновление каждый день, каждое утро, когда обнаруживаешь себя живым. Это воспринимается тобой, как сотворение мира, и ты готов создавать новый мир, но орудия и снаряды разрушают все эти благие намерения. Любой товарищ по бою, любишь ты его или не любишь, близок твоему сердцу. Погибло у меня много товарищей и с ними ушло много вер. Теперь я выбираю для себя свободу – чувствовать, осязать и знать. Я уезжаю из страны, чтобы познать самого себя. В конце концов, человек сотворен в единственном роде, и его право верить, что мир создан лишь для него. Я прожил и прочувствовал последнюю войну от первого до последнего ее дня. Она завершилась, и с ней для меня кончились все войны. Я прошел две войны, с меня хватит. Теперь пусть воюют более молодые. Смешно говорить о молодых, ведь мы не так стары. И все же мы забежали далеко в наши двадцать лет, и недалека грань, к которой мы приближаемся – тридцать. Но не во всем виноваты войны, Рами, консервы, вынутые из банки, уже невозможно вложить обратно и закрыть крышку. Все остается открытым. Это причина того, что я не пришел к Соломону, чтобы прочитать письма, которые мы писали друг другу. Между мной и письмами стеной стоит война. Сейчас я ухожу своим путем, оставляю страну и не знаю, когда вернусь. Распрощался я с Адас и Соломоном. Приехал, чтобы распрощаться с тобой. Я не возвращаюсь домой! В прошлом давали мы многие обеты. По какому только поводу мы не клялись. Теперь я отказался от всех обетов, кроме одного. В прошлом я думал, что любовь это синоним счастья, но сейчас я в это не верю. Прошел я испытание любовью и понял, что чем больше любишь, тем больше теряешь. Поклялся я себе больше ничего не терять. Прошел я две войны, был записан в книгу жизни, и решил не уничтожать себя во имя несчастной любви. Я уезжаю из страны в полном согласии с собой, но не с большой радостью. Я уезжаю отсюда немного раздраженным и достаточно разочарованным, но главное не отбрасываю. Я все еще верю, но не слепо, всему, даже кибуцу. На этом я прощаюсь с тобой, Рами. Постарались мы потерять, и я, и ты, нашу дружбу. Но я чувствую сейчас, уезжая из страны, точно то же, что чувствовал к тебе всегда. Реши то, что решишь, но сделай это окончательно. И я приму твое решение, и останусь твоим другом, даже если Адас будет твоей. Много здоровья и, может быть, до свидания…»

Рами склонился над письмом. От страниц шел запах табака. Сидел в кресле, как спасающийся с тонущего корабля, а среди утопающих был и Мойшеле. Подняв голову от письма, он наткнулся на другую сентенцию Циона Хазизи: «За муравьем следи все дни, изучай его путь и сиди в тени».

За окном день клонился к вечеру. Солнце спустилось на край горы, округлилось и побагровело, как огненный шар. Ветер пустыни пылал последним жаром хамсина, и за черными утесами сгустились белые пары. Лучи солнца преломлялись в туманах и радуга цветов – красного, желтого, коричневого, зеленого и синего – натянулась луком в небе. Ломаные тени преломленных лучей охватили сиреневыми объятиями небо и землю. Ветер нес солнечное пламя по пескам, и пустыня вспыхнула цветами неба. Песок двигался вместе с ветром и нес на своих волнах последний свет дня. С тоской смотрел Рами на цветные пески, а виделась ему осень там, дома.

Мойшеле и он гуляют по осенним тропам. В саду созрели мандарины. Рами и Мойшеле удостоены первыми попробовать плоды, но во рту оскомина от соков, так что в животе все переворачивается. Деревья шумят птицами: осенние гости уже прилетели, и воробей умывается под капающим краном. Рами и Мойшеле бежали между грядками белого морского лука, гуляли по бахче. Осень прошла, весь урожай был собран, и все же они нашли один единственный арбуз, он был переспелым и потому слишком сладким, даже немного подгнившим. Рами и Мойшеле рассеяли его косточки по земле, которая все еще была в трещинах после засушливого лета. Скоро прольется первый дождь, семена эти превратятся в ростки, и сотни молодых арбузов вырастут из одного подгнившего.