Дикий цветок

Мойшеле и Рами ступают по белым полосам хлопка, который упал с плоской телеги и рассыпался по шоссе. В садах уже собрано золотое и белое еще до прихода первого дождя. Крошки белого хлопка несутся на осеннем ветру и цепляются за последние колючки. Седые косы уходящего лета. Сорвал Рами колючую ветку с висящим на ней клочком хлопка, и подарил Адас в знак расставания.

Рами и Мойшеле топтали клочья хлопка, рассыпанного по шоссе, до пальмовой рощи. Когда они вошли в нее, уже таял слабый отблеск вечера, одного из последних в кибуце. Ведь они уже были почти бойцами, прошедшими экзамен в десантные войска. Сидели между пальмами, и перед ними лежала долина, омытая светом заходящего солнца. Озимые уже были посажены, но еще не дали ростки. Рыбные пруды морщились под ветром, как влажные борозды между сухими глыбами земли. Ощущалась печать летнего увядания на всем, и уже дул сильный осенний ветер. Резкий вскрик птицы заставил забиться сердце. Где то пес лаял на закат. Засветились огнями огсна кибуца, и двое друзей вдыхали последние мгновения дома перед уходом в армию. Вздохнул Рами и сказал:

«Страна любимой».

«Что ты сказал?»

«Я сказал – любимая страна»,

«Ты сказал – страна любимой».

Молчал Рами и не объяснил Мойшеле, что имел в виду простую и чистую любовь. Вообще разговоры о любви им не удавались. Все их разговоры о любви сводились к одной, делающей их друзьями-противниками. В тот осенний вечер Рами видел лето, замыкающееся взглядом Мойшеле. Долго сидели они, печальные и молчаливые, в тот вечер.

Тени опустились на пустыню, и Рами витал в воспоминаниях, глядя на темнеющие к вечеру пески. Поселенцы вернулись с маневров, и в окно штаба ворвался их оглушительный говор. Все собрались под инжирным деревом, склоненным над цистерной с горючим, пока не пришел приказ разойтись. Рами не вышел к младшим командирам, не пришел встретиться с ними за ужином в столовой базы. В окне штаба так и не зажегся свет, и потому никто не зашел туда, к Рами. Он сидел в одиночестве, с письмом Мойшеле. В комнате темно, но пустыня светла. В бараках зажглись огни, вспыхнули прожекторы, своими далеко идущими лучами ощупывая пески. Рами смотрел на небо, звезды и луну. Знаки Зодиака светили ему, и среди них – его – яркий, искрящийся. Снова пришла осень во всей своей силе в пустыню. Капитан Рами возвращается домой! Капитан Рами любит родной дом и свою страну. Его абсолютно ничего не сдерживает сказать Мойшеле именно так – «Страна любимой», и думать про себя: и Адас – моя любимая. Мойшеле оказался жертвой тысячи дней войны да еще поскользнулся на несчастной любви. И теперь он решает проверить себя на чужбине. Он собирается покорить мир, а Рами возвращается домой – покорить сердце красавицы. Благословен Мойшеле за свои деяния и за это письмо. Благословен Мойшеле, отменяющий запреты, избавляющий его, Рами, от пустыни, открывающий ему дорогу домой. Кончилось лето, пришла осень, и Рами возвращается домой! Воздух полон белой паутины: молодые паучки оставляют своих матерей, готовясь к самостоятельной жизни. Осень в пустыне полна тушканчиками, готовящими себе запасы пищи на зиму. Десятки тысяч нор пробиты мышами. Все живое ищет себе дом, убежище. Убралось лето, убралась война, и убрался Мойшеле. Новый год на пороге, и все полно ожиданий и надежд, и любому началу дано право осуществиться. Капитан Рами возвращается домой с букетом колючек для Адас.

Всматривается Рами в туманы, сгущающиеся перед окном Соломона, и пытается определить расстояния, чтобы понять, у какого окна он стоит. Поменялись ли окна, и он не может отличить окно в пустыне от окна в доме? Осень, завершившая «Войну на истощение» уже давно прошла, миновала также дождливая зима, Мойшеле не вернулся домой, и Рами тоже не вернулся. Пришла весна, и Рами почти женат, и первенец должен родиться через несколько месяцев. Почесывает Рами нос, и все запахи этой весны не похожи ни на одну из прошедших весен. Запахи этой ночи чужды ему, хотя двор кибуца тот же, и нос тот же. Смотрит Рами на дум-пальму, и ветер приносит от нее аромат Адас. И снова он ученик Рами, который прокрадывается в комнату ученицы Адас, чтобы вдыхать запах ее духов, идущий от подушки, запах горожанки, целый парфюмерный магазин. И снова он Рами, который поймал Адас на лужайке, поднес ее волосы к своему носу и патетически воскликнул:

«Сокровища ароматов!»