Дикий Восток. 1910. Часть 2

Славка с интересом посмотрел на Тарсунова. Тот по-военному вытянулся перед начальством. Он, словно опасаясь чего-то, молча дожидался окончательного вердикта.

— Будем знакомы, Трофим. Что у нас на ужин? — Задал самый насущный вопрос Хворостинин.

— Что поспел сготовить. Блины с мясным рубленым фаршем, сметаной и маслом.

— Ого, да это же царское угощение! Ну, мечи на стол, я голодный как стая волков зимой.

После сытного ужина друзья вдвоем уселись у камина в «своей» комнате.

— Где ты его сыскал?

— Не поверишь, в трактире. По моей вине его выперли оттуда, вот и надумал поправить ситуацию.

— Ну, и молодец. А чего он ногу волочит?

— Инвалид. Поломался в море. Списали его подчистую. А так он рассказал, что господам морским офицерам для кают-компании еду готовил. Служил на «Цесаревиче» это эскадренный броненосец. Наш Тарсунов и с японцами повоевал. Но ранение получил уже после войны. Просто несчастный случай. Такие дела.

— Все к лучшему. Нога — мелочь. Надо ему попугая купить. Будет нашим Сильвером. Ну, теперь заживем по-человечески! — довольно потирая руки, заключил Славка. — Веришь, за весь день прессы не читал. Что там в мире творится?

Вяче поднял со стола свежий экземпляр «Омского Вестника».

— Братуха, зацени. Ты ж дзюдо занимался… Тут тоже про «японскую борьбу». — Славка откашлялся, изображая из себя профессионального чтеца, готовящегося к выступлению и прочищающему горло, а затем принялся декламировать:

— Московская газета «Русское слово» разместила заметку, которая называлась «Японская борьба».

«Наборщик типографии «Мысль» М. Крыльцов, получив двухнедельный заработок, зашел ночью в ночную чайную, на углу Брестской улицы и 1-го Тверского-Ямского переулка. Там он познакомился с тремя молодыми людьми.

Когда ночная чайная закрылась, они пришли в трактир, находящейся в том же доме. Утром подгулявшая компания отправилась в Петровский парк. Здесь новые знакомые Крыльцова предложили ему борьбу «по-японски». Для борьбы Крыльцов разделся, так как это требовалось, по уверению его компаньонов, правилами «японской борьбы». Ему удалось побороть своего противника.

Но когда он поднялся, оказалось, что двое из компании, наблюдавшие борьбу, скрылись, захватив с собой платье и штиблеты Крыльцова. Воспользовавшись моментом, скрылся также и боровшийся с ним. В карманах похищенного платья было около 5-ти руб.».

— Так что наборщик издания «Мысль» оказался на редкость тупой свиньей… Да еще и не бедной, к тому же… Всю ночь по кабакам гужбанить и еще пять рублей осталось в кармане. А ведь наборщик — не великого уровня работа. Это тебе не клепальщик котлов, который за каждую клепку получает по три копейки! Но каковы прохиндеи! Японская борьба… Ловко устроили! Что скажешь?

— Да напился мужик до изумления вот и лопухнулся на ровном месте. И никакой японской борьбы не надо… Я другое для себя отметил — какие предки крепкие ребята — отработать день, а потом до утра куролесить… Лошадиное здоровье надо иметь, чесслово.

— Тоже логично. Ладно, пошли баиньки. Завтра у нас сложный день намечается. Будем ловить этих клоунов… — Славка и сам удивился, как обыденно и спокойно прозвучали его слова. Нет, где-то глубоко в душе колыхнулся страх. Это факт.

Засаду пришлось обустраивать долго и нудно. Окрестности Семипалатинского тракта — насквозь открытое всем ветрам ровное и почти безлесное пространство, рассекаемое прямой как меч бесконечно долгой, уходящей за горизонт разбитой колеей. Найти там подходящее укрытие — задача не для слабонервных. Помогал разве что разросшийся по обочинам сухой бурьян.

Утешало друзей только то, что и противник будет у них как на ладони. Проведя первичную рекогносцировку, они выбрали подходящую точку и ночью накануне акции занялись ее обустройством. Откопав с помощью двух эмэсэлок небольшие окопчики, и тщательно замаскировав их, они уехали. Тогда же подыскали и небольшую низинку метрах в пятидесяти от лёжки, куда запланировали спрятать «Родстер».

А на следующий день, когда и планировалась передача денег, они заранее выдвинулись на место и долго, вдумчиво осматривали все вокруг в давно приобретенную цейсовскую оптику, пытаясь угадать, где могут скрываться наблюдатели от «автономных эсэров». За это время по дороге проехало множество народа. Большей частью крестьянские подводы. Так ничего и не обнаружив, они забрались в свои укрытия и стали ждать.

Минуты складывались в часы, солнце постепенно клонилось к закату. Наконец, появился сам Мошкин. Он остановил лошадь и, соскочив с седла, огляделся и убедившись, что никого на дороге нет, сунул в условленное место пакет. Огляделся по сторонам, постоял еще минуту, словно борясь с желанием вернуть ценный груз. Но потом махнул рукой, взобрался на лошадь и уехал.

— Первая часть завершена, — шепотом обозначил свои мысли неугомонный Славка.

Артем в ответ отмолчался. Они заранее оговорили сроки дежурства, обоим все время не спать, и следить за точкой было просто нереально и не разумно. Так что Торопов пусть и легко, но задремал в своем укрытии.