Дикий Восток. 1910. Часть 2

— Окружают! Уходим! — проорал панически кучеру «человек с ружьем». А сам не прицельно сделал дуплетом выстрел куда-то в сторону горящей фары. Все эти суетливые действия лишили преступников и тени шансов сбежать от наших друзей. Славка успел сковать наручниками своего пленника. Когда Артем подъехал, он одним могучим рывком забросил все еще полуголушенного неприятеля в коляску, а сам вскочил на заднее сиденье «Триумфа».

— Гони!

На ходу Славка принялся пусть и не прицельно, но довольно метко стрелять для острастки, видя, что противник пытается перезарядить ружье. Мотоцикл, ревя на максимальных оборотах мотором, и грозно рокоча выхлопом, быстро сблизился с застрявшей повозкой. Вооруженный террорист попытался навести двустволку на друзей. Артем лишь пригнулся к рулю, продолжая выжимать из двигателя все возможное, а Вяче уже с дистанции в несколько метров моментально одну за другой выпустил пули в цель, разрядив Кольт, наудачу зацепив одной из них плечо врага.

Тот с криком выронил «тулку»:

— Убили!

— Руки вверх, стоять, бояться! Убью! — проорал в ответ Хворостинин, окончательно войдя в образ и слегка озверев. Он сильно перепугался за друга и за себя и теперь действительно был готов на любые действия.

— Не стреляй, мы сдаемси! — громко заныл, бросая поводья «водитель кобылы», в то время как раненый зажав окровавленное плечо целой рукой лишь бессмысленно пялился в пустоту, явно пребывая в шоке.

Сковав всю тройку наручниками пока Артем держал их на мушке, Славка загнал их обратно на телегу и заставил ехать за собой в сторону реки прямо через поля. Оставаться на тракте и проводить здесь допрос, было все же рискованно. Зато неподалеку, на Иртыше сейчас их дожидался стоящий под парами «Пионер» со своим героическим экипажем.

Друзья перед тем, как пойти на дело долго думали, задействовать ли матросов в операции, но в итоге решили, что пока в этом нет необходимости, да и доверия такого между ними и наемными работниками еще не появилось. Но подогнать буксир поближе, чтобы потом сразу перебраться на него показалось им вполне разумным. Так что вскоре, загнав отлично поработавший «Триумф» по сходням, они уже сидели с кружками горячего чая и бутербродами, изготовленными расстаравшимся коком, глядя на три съежившиеся на полу скованные наручниками фигуры.

— Ну, петушары, прокукарекайте, кто тут у вас за главного?

— Вот он, Гришка, — разом махнули повинными головами двое на раненого.

— Вишь, как тебя подельники быстро сдали, голубок. Ладно. Этих двоих пока надо по разным углам развести, а с пострадавшим от моей руки главарем мы сейчас пообщаемся с пристрастием. Артем Александрович, будь добр, проследи, чтобы этих лохопедов надежно закрыли, будь другом.

Отправив обоих в два тесных ящика с корабельным имуществом и лично закрыв их на навесные замки, Торопов вскоре вернулся в капитанскую каюту.

— А мы без вас и не начинали, коллега. Вот дал время «рэволюсьонеру» проникнуться осознанием своей вины. Ну-с, приступим-с, с вашего позволения. Имя, фамилия, откуда родом, происхождение, где проживаешь, чем занимаешься, как до жизни такой дошел. И учти, Григорий, только полное и безусловное раскаяние даст тебе шанс на высокое снисхождение нашего сурового, но справедливого суда.

— Григорий Яковлев. Из крестьян. С Алтая мы. Двадцать три года сполнилось месяц как. Живу тут, под Омском, в Нахаловке. Работаю подсобником на стройке. Я к Мошкину приходил, просил места и помощи, а он прогнал, вот и решил мироеда наказать.

— Интересно, а с какой радости он тебе помочь должен был?

— Знакомы мы давно. С 1905 года. В Барнауле вместях в эсэрах состояли. Только я на нары отъехал, а он вишь, в купцы выбился. Я когда вышел на волю, случайно его заприметил, спервоначала обрадовался. Думал, не откажет по старой памяти товарищу по борьбе. А он вроде как не признал, а потом и вовсе прогнал в шею. Еще и наорал, мало что с кулаками не полез.

Сидящий тут же Дмитрий сморщился, словно от зубной боли. Он сразу узнал в пленнике бывшего соратника по партии, но выставлять свои прежние грешки столь наглядно перед Тороповым и Хворостининым было ему явно не желательно, вот только придумать, что же делать он не смог, сожалея лишь о том, что Славка не пристрелил Яковлева в стычке, а только легко ранил.

— Очень любопытно. Вот оно значит как. Дмитрий Иванович, что скажете? Правду этот гусь гамбургский крякает?

— Да. Все так и было.

— Хорошо. Поджог склад ваших рук дело?

— Да.

— А нынче, стало быть, надумали пароход в распыл пустить?

Гришка, повинно свесив голову, лишь отмолчался в ответ.

— Не хорошо. Бумажку подосланную ты писал?

— Я.

— Стало быть, грамотный? Давай, нацарапай чего-нибудь.

— А чего писать?

— Да хоть свою фамилию.

Гришка старательно и медленно вывел на листке крупными угловатыми буквами «Яковлев Григорий» и посмотрел на Славку, ожидая дальнейших приказаний. Тот вдумчиво сравнил почерки и, убедившись, что все совпадает, сделал себе очередную мысленную зарубку на память.

— А твои подельники что же? Читать-писать обучены?

— Отучились в церковно-приходской школе.